Пират и язычница
Шрифт:
Немного придя в себя, Рурк приподнялся на локтях и прошептал:
– Поедем скорее домой… в постель.
Он помог ей одеться и, усадив перед собой на Титана, стиснул бедрами. Всю обратную дорогу Рурк ласкал чувствительные груди, пока Саммер не откинула голову и не издала протяжный крик восторга и счастья.
Глава 21
Проснувшись, Саммер обнаружила, что полог по-прежнему задернут и уютная полутьма окутывает их с Рурком. Она протянула руку, чтобы впустить солнечный свет,
Рурк уже хотел открыть шкафчик у кровати, чтобы достать бриллиантовое ожерелье, но сначала решил поцеловать жену. Однако Саммер чуть отстранилась.
– Я должна кое-что сказать тебе, дорогой, – едва слышно произнесла она, умирая от страха. – Видишь ли, я многое скрыла от тебя, и теперь настала минута исповеди.
Рурк, снисходительно улыбаясь, окинул жену любящим взглядом. Саммер, опустив ресницы и наклонив голову, встала перед ним на колени.
– Мой брат Спенсер вместе с другими арестован по подозрению в контрабанде…
С Рурком произошла мгновенная метаморфоза. Глаза хищно прищурились, улыбка исчезла.
– Когда?! – рявкнул он.
Саммер съежилась, как от удара хлыстом.
– Я… накануне нашей свадьбы, – честно ответила она. – Он в фалмутской тюрьме, и я пообещала… надеялась, что ты сможешь его освободить.
Рурк вскочил с кровати и принялся одеваться. В комнате стояла мертвая тишина. Саммер, охваченная безумной паникой, не соображала, что делает. Ее снедало единственное желание – поскорее признаться во всем и выдержать любое наказание.
– Рурк, у нас не было иного выхода! Пойми, мы голодали! Отец проиграл все, что у нас было, продал лошадей, картины и мебель. Роузленд давно покинули слуги. Конюшни рушатся, земли заросли сорняками, а дом напоминает убогую хижину. Приехав в Лондон, я узнала, что он заложил имение за восемнадцать тысяч. Долг возрос до двадцати, и если на следующей неделе лондонский ростовщик Соломон Сторм не получит денег, Роузленд будет продан. – Она прерывисто вздохнула.
– Подлая сучонка, – процедил он, – Жадная, алчная, продажная гадина! Вышла за меня ради денег!
Саммер испуганно подняла глаза.
– Нет, Ру… нет…
Лицо Рурка было искажено гневом, глаза сверкали ледяной яростью.
– И не только из-за денег, но и моей должности! Прекрасный план, ничего не скажешь! Так вот, дорогая, твой братец может сгнить заживо в тюрьме! Вы знали, что контрабанда запрещена законом! И я не преступлю его даже ради вас!
Саммер потрясенно озиралась, не в силах поверить тому, что слышит.
– Все женщины грязные твари… все до единой! Не было еще такой, которая не предала бы меня! Я думал, что ты другая! Знала ли ты, как я любил тебя! – громовым голосом произнес он.
Саммер пыталась скрыть страх. Но возможно, он хочет запугать ее? Унизить?
Она не могла пошевелиться, чувствуя себя, как в ловушке: обнаженная, на коленях, в этой постели,
– Теперь мне все ясно! Какая там любовь! Голый расчет! – бушевал он.
Слезы заструились по лицу Саммер. Она любила Рурка всем сердцем и была рада признать свою вину. Не стоило его обманывать! Надо было открыться ему с самого начала.
– Рурк, как ты можешь обвинять меня в равнодушии, – отчаянно вскрикнула она. – Ты ведь знаешь… я люблю тебя больше жизни!
В этом по крайней мере он не имеет права ее упрекать!
– Ты, как и все подлые ведьмы, появившиеся на свет до тебя, просто бесстыжая лгунья! Иисусе! – взорвался он и, вспомнив о бриллиантах, что купил ей в подарок, откинул голову и разразился зловещим смехом. – Какого же дурака ты из меня сделала! Гнусная потаскушка, которая вымогает деньги и подарки за свои постельные услуги!
– Но, Рурк, выслушай же меня! Мы были в отчаянном положении! Ни денег, ни еды… а вскоре должны были лишиться даже крыши над головой!
Однако ярость оказалась сильнее любви и рассудка. Саммер предала его, и боль, клещами сжимавшая сердце, сделала Рурка слепым и глухим. Он больше никогда не поверит ни единому ее слову… никогда… никогда…
Саммер со стыдом вспомнила, как обольщала Рурка в надежде стать хотя бы его любовницей. Но черт возьми, все это не имеет ничего общего с ее влюбленностью в Рурка едва ли не с первого взгляда. Как он смеет винить ее в продажности? Она отдалась ему телом и душой и готова была на все ради него!
Гнев придал ей силы. Саммер надменно вздернула подбородок и, сверкнув глазами, прошипела:
– Да как ты смеешь говорить мне такое, спесивая свинья!
– Леди Саммер Сент-Кэтрин, – издевательски ухмыльнулся он, – нежная чистая девственница!
Саммер на мгновение онемела от такой наглости. Кому, как не Рурку, знать, что она пришла в брачную постель невинной?!
– Так дьявольски умна! Нет, ты себя недооцениваешь! Зачем тебе я? Такой, как ты, никто не нужен! – бросил он и, хищно ощерившись, добавил: – И поскольку в сообразительности тебе не откажешь, постарайся найти деньги на оплату чертовой закладной! Но уж будь уверена, ты не дотянешься своими загребущими ручками ни до единого медного пенни, принадлежащего Хелфордам.
– Убирайся! – истерически взвизгнула Саммер.
– Нет, мадам, убраться придется вам. Я собираюсь добиться признания брака недействительным.
– Но это незаконно… брак был осуществлен… – ошеломленно пролепетала она.
– Вы забываете, что закон в здешних местах – это я, – холодно напомнил Рурк, – а для магистрата нет ничего проще!
Саммер, в свою очередь, встала и, пожав плечами, потянулась к рубашке.
– В таком случае, лорд Хелфорд, я возвращаюсь в Роузленд.
Рурк в мгновение ока очутился у кровати и ударил Саммер по лицу с такой силой, что она упала на пол и осталась там лежать крохотным жалким комочком.