Пират.Дилогия
Шрифт:
Какая она красивая… все! И эта упругая грудь с торчащими коричневыми сосочками – аккуратными, нежными, которые так хотелось ласкать – и молодой человек себе в этом удовольствии отнюдь не отказывал: а как изгибалась Влада! Ах, как она дышала, как вскрикивала, стонала, а в глазах стояла такая синь, в которой можно было купаться… Да что там купаться – тонуть, и Громов тонул, и хриплое дыхание его сливалось с дыханием девушки, такой изящной, стройной, желанной!
Они выдохнули одновременно, достигнув такого блаженства, которого, кажется, не достигал никто. Повернувшись на бок, Влада
– А теперь признавайся – за кого ты всетаки меня принял? Что эта за Влада такая? Мне интересно, да.
И снова дотронулась пальцами до мочки левого уха. Пощипала… Ах, этот жест…
Но как же тогда…
– Так ты не Влада?
– Меня зовут Бьянка, Андреас, – вздохнув, девушка чуть отодвинулась. – Извини, что, наверное, невольно обманула тебя.
– Да нет, что ты!
Внезапно устыдившись, Громов погладил Бьянку по плечу, а затем поцеловал в шею… ласково, нежно… до дрожи!
– Ты искал другую?
– Искал, – честно признался Андрей. – Искал, но так и не нашел, увы… Впрочем, может, это и к лучшему, если она там… а не здесь.
– Говоришь загадками. – Дернулись темные густые ресницы.
– Но… я вовсе не хотел тебя обидеть, – приподнявшись, искренне воскликнул молодой человек. – Все же, если обидел – извини, ладно? Ты такая красивая, нежная… Нет, право же, лучше девушки нет!
– А ты льстец, Андреас, – Бьянка наконец улыбнулась. – Впрочем, я рада, что все вот так…
– Я тоже… Хочешь, я поглажу тебе спинку?
– Ну… погладь.
Улыбнувшись, Громов осторожно перевернул девушку на живот и дал работу рукам… Бьянка тихонько застонала от удовольствия:
– Я чувствуя себя кошкой… такой маленькой кошечкой… котенком…
И вновь нахлынула страсть, накрыла обоих, словно волны близкого моря вдруг ворвались в распахнутое окно, унося любовников далеко в бушующий океан грез и желания, возвращаться откуда не хотелось бы никому.
– Ах, Андреас… Ты… ты…
– Бьянка…
Да, на этот раз в постели с Андреем была никакая не Влада, а Бьянка, каталонка Бьянка, супруга какогото плюгавого барона, от этого не менее желанная! Упругая грудь, гибкое тело, синие глаза – океаны! Красавица, фея из детских снов.
Они встретились через пару дней, уже в другом месте, а потом стали встречаться так часто, что Громов задавался вопросом – а как же он раньшето жил? Без Бьянки. Какоето восторженнощемящее чувство охватило обоих непререкаемо властно, в обход разума – может быть, это даже была любовь. Ничего подобного по отношению к Владе Андрей не испытывал, а вот с Бьянкой… молодой человек чувствовал, как пропадает, тонет в океанской пучине синих очей, и почемуто знал – то же самое ощущает и Бьянка. Одно и то же чувство согревало обоих этой промозглой и хлюпающей зимою – както раз, почти наплевав на конспирацию, влюбленные встретились в апартаментах сеньора лейтенанта. Юная баронесса явилась сюда так же, как некогда в таверну «Золотой Якорь» – в мужском платье, плаще и широкополой шляпе, надвинутой на самый лоб. Верный Жоакин проводил гостью к хозяину, сам же уселся внизу, в людской, играть в карты со слугами домовладелицы, донны Эвальдии, не так
– Ах, Жоакин, раздери тебя дьявол, правду говорят, что у вас в Матаро одни шулеры!
– Я вовсе не из Матаро, откуда вы взяли? Проиграли? Ставьте кувшинчик вина!
– А ты не сопьешься, парень?
– Ничего, еще пару кружечек выпью. Тем более, в такуюто непогодь – сам лекарь Негредо говорит, что для здоровья – надо, ага.
– А, ну раз сам лекарь…
Под общий смех собравшейся в людской прислуги привратник Хосе Масанес – коренастый увалень с серой нечесаной шевелюрой и вечной щетиной – плеснул всем из объемистого кувшина и, искоса поглядев на Жоакина, хмыкнул:
– А тебе вот две кружки, пьяница.
– Кто бы говорил… Ой! – взгляд Перепелки вдруг упал на висевший меж окнами портрет. – Это кто это у вас? Небось, думаете, что король Карлос?
– А кто же? – тасуя колоду, пожал плечами Хосе. – Это и есть наш добрый король.
– А вот и нет! – Жоакин хлопнул в ладоши. – Это Филипп Анжуйский, чтоб мне свою шляпу проглотить! Он ведь брюнет, знаете ли, а король Карлос – рыжеватый блондин. А здесьто явно брюнет нарисован, вон шевелюрато, что вороново крыло.
– Брюнет, блондин – разве в этом дело? – усмехнулся привратник. – Этот портрет тут уж лет с полсотни висит. Бог уж знает, кто это такой – но точно не Филипп! А ежели и Филипп, то не Анжуйский.
– А вы его перекрасьте, – поглядев в карты, предложил юноша. – Купите желтой краски и перекрасьте – не много и надото.
– Перекрасить – ишь ты, ха!
– Парень дело говорит, – вмешался в беседу долговязый верзила Валеро, приказчик в имевшейся при доме мясной лавке, естественно, принадлежавшей доне Эвальдии. – Скоро сам король Карлос к нам, в Барселону, пожалует, так кабы чего не вышло!
– Ну корольто к нам сюда не заглянет.
– Корольто не заглянет. А соглядатаи? Прикрыли бы вы ставни – а то дождягато, ухх. С самого утра уже льет, и когда только кончится?
Порыв ветра швырнул капли дождя в забранную тонким стеклом раму.
– Ну и погодка, – голая Бьянка обняла себя руками за плечи и поежилась. – Брр!
– Что, замерзла, милая? – спрятав усмешку, Громов накинул на гостью плотное шерстяной одеяло, что девушке, однако же, не понравилось.
– Ой, колючее какое!
– Ну давай сам тебя погрею… ага?
– Погрей, погрей…
Влюбленные обнялись и вновь принялись целоваться, как и только что до того. Ах, как радостно было сейчас Громову… радостно и вместе с тем грустно – ведь эта красавица принадлежала вовсе не ему!
– Всем сердцем своим и душой я – твоя, – словно подслушав мысли, прошептала девчонка. – Но тело мое, увы, принадлежит другому… правда, далеко не всегда.
– Что мне в тебе нравится, так это здоровый цинизм! – еще раз поцеловав гостью, рассмеялся Андрей. – Кстати, ты до сих пор так и не рассказала мне о Красном Бароне! Хоть и обещала, помнишь?