Пират
Шрифт:
Когда я перевел свои слова Бутону, он рассмеялся:
— Я бы на месте Гусмана просто послал всех к черту.
— Я бы тоже, но эти «все» были его деловыми знакомыми — во всяком случае, многие из них. Вдобавок, для него было лучше уехать. Он бы купил большой земельный участок, построил дом для Эстрелиты и стал бы разводить скот да выращивать маис. Нанял бы охрану из вакерос [11] . Все местные жители в радиусе сотни миль снимали бы шляпу при виде Хайме Гусмана. Де Сантьяго соврал нам, что Гусман потерял деньги.
11
Vaqueros ( исп.) — пастухи, ковбои.
— Вы сказали, что он мертв, капитан. Его убили мы?
Я покачал головой:
— Он покончил с собой — по крайней мере, так все говорят. Через неделю пути от Коруньи он исчез с корабля.
— Он проклят, этот ужасный корабль! — выпалила Эстрелита. — Ты заберешь меня отсюда?
— Да, конечно. — Я снова повернулся к Бутону. — У меня есть две гипотезы. Я изложу обе. Первая: он действительно совершил самоубийство, как все утверждают. Он избил жену, и она сбежала от него. Он оставил свой дом, своих друзей, свою страну. И оставил все ради девушки, которая уже изменяла ему.
— Это неправда!
Я велел Эстрелите сесть.
— Как бы не так. Ты изменяла Гусману с де Сантьяго.
— С нашим де Сантьяго? — спросил Бутон по-французски.
— Да. Когда я увидел тайное убежище, то поначалу подумал, что они оба знали о нем. Но по здравом размышлении понял, что такого быть не могло. Во-первых, де Сантьяго не настолько доверял Гусману. Если бы Гусман знал о тайнике, он мог бы открыть стенной шкаф со своей стороны и взять деньги де Сантьяго. Однако он этого не сделал.
Бутон поскреб подбородок.
— Но он отдал де Сантьяго свои деньги, чтобы тот положил их туда.
— Нет, конечно. Он держал деньги в своей каюте, под замком. Или, возможно, прятал еще где-нибудь, хотя на корабле не так много укромных мест, корабль маленький. Я спросил Эстрелиту, как она успела перенести в тайник продукты, вино и все прочее, когда вы с Ромбо поднялись на борт, и она сказала, что ничего не переносила. Все это уже находилось там. Но на самом деле, когда она бросилась в тайное убежище то прихватила с собой только золото — деньги, которые стала считать своими после смерти Гусмана.
— Умная девушка.
Новия рассмеялась.
— Она дура. Даже мне это известно. Я знаю ее гораздо лучше, чем вы.
— Безусловно, она поступила глупо, когда начала изменять Гусману во время путешествия, — сказал я, — так что твои слова не лишены смысла. Вдобавок в суматохе у нее не хватило ума сообразить, что она оставила свои драгоценности на крышке сундука. А когда обстановка успокоилась, она сдуру вышла из укрытия и забрала украшения.
— Боже правый! — Бутон наконец понял, в чем дело.
— Все дело в драгоценностях. Вот что с самого начала навело меня на подозрения. Мы с Новией обшарили весь корабль, пытаясь найти пропавшую женщину. Когда мы прекратили поиски,
— В лучшем мире ты был бы адмиралом, Крисофоро, — сказала Новия.
Мне показалось, она говорила серьезно.
— Спасибо, Сабина, — поблагодарил я.
— Но она не знала бы про тайник, если бы владелец корабля не показал ей его, — сказал Бутон. — Все ясно.
Вы правильно поняли. В тайной комнате находятся одеяла и подушки. Два бокала, а не один.
— Этого ты мог бы и не говорить, Крис, — прошептала Эстрелита.
Тогда я чувствовал себя паршиво. В жизни я частенько Испытывал крайне неприятные эмоции, но всегда справлялся с ними.
— Я мог бы не говорить этого Бутону и, уж конечно, мог бы не говорить Сабине, — сказал я. — Но я должен был сказать это сам себе. Мне нужно понять, что ждало бы меня, если бы мы с тобой стали жить вместе, как я хотел однажды, а единственный способ понять это — проговорить все вслух, И проговорить не раз.
— Я расскажу тебе всю правду, — сказала Эстрелита. — Хосе застиг меня врасплох в темноте. Я спала. Хайме все еще оставался на палубе, но я решила, что он вернулся в каюту. Мы целовались и занимались любовью. Потом он открылся. Он не Хайме, он Хосе. Теперь я должна выполнять все его требования, иначе он расскажет Хайме.
Новия издала звук, выражавший такие же чувства, какие владели мной.
— Ну конечно, — сказал я. — Для тебя все мужчины в темноте одинаковы. Я понял.
Я перевел все Бутону, а потом сказал:
— Значит, пока Хайме болтался на палубе, они уединялись в каморке между каютами. Бедняжку просто с души воротило, но она спала там с доном Хосе, пила вино и закусывала сушеными фруктами каждые два-три дня. Потом Хайме бросился в море — догадываюсь почему, — и у них отпала необходимость прятаться в тайном укрытии. Теперь обманывать приходилось одну только Пилар, а значит, они могли пользоваться каютой Гусманов и…
— Ты сказал «две гипотезы», Крисофоро, — перебила меня Новия. — Какая вторая?
— Это совершенно очевидно, так ведь? Хайме не бросился в море. Де Сантьяго убил его. Он хотел заполучить золото и Эстрелиту. Хайме владел и первым, и второй.
— Он ведь не стал бы избавляться от своей жены, правда, капитан? — спросил Бутон.
Я помотал головой.
— Возможно, он хотел бы, но вряд ли пошел бы на такое. Он бы поселил Эстрелиту в каком-нибудь милом маленькое домике и обеспечивал средствами для сравнительно безбедной жизни. Хосе завладел всем состоянием Хайме, и он сказал бы любовнице, что хранит деньги для нее, и выдавал бы ей ничтожные суммы время от времени. Она бы надеялась в конечном счете получить все и прекрасно понимала, что не получит больше ни реала, коли бросит Хосе. Вы мало общались с доном Хосе и Пилар, но мы с Сабиной имели возможность составить мнение о них. Он справляется с женой с такой же легкостью, с какой вы справлялись бы с юнгой.