Пират
Шрифт:
— Господи Иисусе! — простонал «адмирал пиратов» и рявкнул: — Нет!
Круто развернувшись, он направился к двери, за которой стоял Олег.
— Капитан, — буркнул Морган, — доставите сеньору куда она скажет.
Драй кивнул, отходя в сторону и пропуская адмирала.
— Постойте, — сказал он.
— Чего ещё? — сморщился Генри.
— Донна Флора, откройте сеньору Моргану его будущее.
Адмирал вздрогнул и стремительно обернулся к девушке.
— Да! — выпалил он. — Да! Да!
Прекрасная Испанка прижала руки к груди, словно собираясь с силами, и заговорила:
— Адмирал…
— Я мечтал об этом, сеньора, — вырвалось у Моргана, — мечтал с тех самых пор, как прочёл ваше письмо, адресованное Старику!
— Старику?
— Мансфелту! Эдварту Мансфелту! Все звали его Стариком.
— Ах, вот оно что. Хорошо, адмирал…
Генри застыл и даже дышать перестал.
— На Ямайке вас встретят как героя, — продолжила сеньора Состенес, — но тучи сгущаются… Испанский посол Молина будет брызгать слюной, требуя от короля Англии наказать виновных и угрожая войной. Вместе с губернатором вас вызовут в метрополию, «дабы держать ответ за оскорбления, нанесённые королю и престижу его короны». Вы подниметесь на борт корабля «Уэлкам» и сойдёте с него в Лондоне, где вас предадут суду. Все будут думать, что вы окончите свои дни на виселице, тем более что ваш секретарь Джон Пик покажет под присягой, будто вы знали о заключении мира между Испанией и Англией до того, как напали на Панаму, но королевский суд окажется весьма милостив.
Вас выпустят под честное слово на свободу, и вы три года проживёте в Лондоне, где будете пользоваться большим успехом. А после судьи вынесут вердикт: «Виновность не доказана». И вы отправитесь обратно на Ямайку в должности вице-губернатора.
Пиратству в Карибском море потихоньку приходит конец, адмирал, вскоре наступит момент, когда среди морских разбойников останутся исключительно враги человечества, и любой из флотов, Испании ли, Англии или Франции, будет вправе вздёрнуть таких на рее. Новый губернатор Ямайки, лорд Воэн, в 1676 году станет жаловаться правительству на то, что вы, мистер Морган, «восхваляете капёрство», мешая ему сократить число флибустьеров. Весной 1678-го лорд, не сумев добиться своих антипиратских целей, убудет в Англию, и вы до самого лета будете исполнять обязанности губернатора. Летом король пришлёт графа Карлайла, он займёт должность вашего непосредственного начальника, и вы с ним быстро подружитесь, поскольку граф и сам поддерживает пиратов.
Два года спустя граф покинет Ямайку, и вы снова будете единолично править островом, вплоть до 1680 года, когда пришлют Томаса Линча, преемника графа Карлайла. Вот с ним у вас будет вражда — Линч снимет вас с должности вице-губернатора. Вашего кузена Чарльза Моргана отстранят от командования фортами Порт-Ройала, а друг ваш, Роджер Эллетсон, потеряет хлебное место судьи. Когда Линч умрёт в 1684-м, то новый губернатор Ямайки, сэр Кристофер Монк, второй герцог Альбемарль, вернёт в Совет Ямайки и вас, адмирал, и Эллетсона… Продолжать?
Морган смертельно побледнел.
— Да! — выдохнул он.
— 25 августа 1688
— Вот и славно… — прошептал адмирал.
Встряхнувшись, он светло улыбнулся. Склонившись, поцеловал донне Флоре руку, и сказал:
— Я узнал всё, что хотел, прекрасная сеньора, и теперь спокоен. В душе моей установилось равновесие — я знаю, сколько мне осталось, мне известны имена моих друзей и моих недоброжелателей. Кажется, я догадываюсь, о чём вы думаете, Драй. Как же это, мол, знать дату своих похорон! Вы полагаете за лучшее быть в неведении, строить планы, бояться — а вдруг скоропостижно скончаешься? А я устал бояться. Теперь я точно знаю, когда меня приберёт Господь, и осталось мне немало. Прощайте, сеньора, и — благодарю вас!
— Адмирал Морган, капитан Драй, — несколько смущённо заговорила девушка, переводя взгляд с одного на другого. — Я хочу покинуть эти места и уехать в Европу.
Генри посмотрел на Олега.
— Я тоже, — кивнул Сухов.
— Из Сан-Лоренсо сообщают, — сказал Морган, — что задержали испанский флейт, гружённый продовольствием. Я дарю его вам, капитан, за верную службу. Берите свою команду или наймите новую и отплывайте. Проводите сеньору туда, куда она скажет.
— Слушаюсь, адмирал, — улыбнулся Драй.
Генри кивнул и энергично зашагал вон. Олег и Флора смотрели ему вслед.
— Куда ты хочешь направиться? — спросила девушка. — И что делать?
Сухов пожал плечами.
— Хорошо бы сразу к берберам, да не выйдет — сила у них великая. Отправлюсь для начала в Париж, представлюсь королю. Выражу горячее желание послужить его величеству на поприще борьбы с пиратами Варварского берега… А там видно будет.
— Я с тобой! — Флора покраснела. — Я знаю, что ты женат, но… у меня не осталось в этом мире человека более близкого мне, чем ты.
Олег бережно обнял девушку за плечи, и та доверчиво к нему прижалась.
— Всё будет хорошо, Шочитль. Вот увидишь.
14 февраля пираты покидали разграбленную и порушенную Панаму. Они вели за собой сто пятьдесят мулов, гружённых серебром и золотом, — более пятисот тысяч песо!
А всего несколько дней спустя после их ухода к берегам Панамы пристали восемнадцать кораблей, посланных вице-королём Перу. Поздно.
Сухов «сделал ход конём» — увёл табун лошадей вместе с испанскими сёдлами и прочим. Выйдя к своим людям, он сказал:
— Наш адмирал даёт мне флейт, отобранный у испанцев в Сан-Лоренсо-де-Чагрес. На нём я отплываю во Францию, дабы сопроводить сеньору Состенес и послужить королю Людовику — хочу дать жару пиратам-берберам. Галиот и баркалона остаются здесь. Кто пойдёт со мной к французским берегам — милости просим на борт «Ретвизана», так я окрестил флейт. Кто решит попытать счастья у берегов Испанского Мэйна — поднимайте паруса на «Ундине» и «Пилар». Я никого не тороплю с ответом, решите, как быть, в устье Чагрес. Так что — по коням и марш, марш!