Пиратка Карибского моря. Чёрный Алмаз

Измайлова Ирина Александровна

— Что?! Все-таки этот бой будет мой, медузы рваные! — с торжеством завопил Тич.

— Не будет больше твоего боя!

Почти рядом хлопнул пистолетный выстрел, пуля угодила Черной Бороде в шею, и пират зашатался, однако не упал и вновь стал наступать на девушку, будто не видя лейтенанта.

Роберт Мейнард вытащил второй пистолет, но Вероника закричала:

— Нет! Он мой!

— У тебя сломалось оружие!

— Того, что осталось, вполне достаточно!

Леди Дредд уклонилась от направленного ей в голову удара и, нырнув

под локоть Тичу, снизу вверх вонзила ему в горло то, что осталось от ее сабли.

Удар был наверняка смертельным, однако и после него Черная Борода еще продолжал стоять. Шатаясь, силясь утвердиться на ногах, он отступил на шаг и из последних сил вновь занес саблю.

Грохнул еще один выстрел, потом еще, и грузное тело наконец рухнуло на палубу, окруженное лужей блестящей в свете луны крови.

— Фу! Как видно, смесь рома и пороха и впрямь делает всякую нечисть особенно живучей! — с облегчением выдохнул Генри Бэкли и опустил оба пистолета.

ЭПИЛОГ

— И все же я не понимаю! — сказал лейтенант Мейнард, закончив осмотр последнего рифа. — Какой же это клад Генри Моргана? Мы нашли четыре бочки с золотом и шесть ящиков всякого драгоценного добра. Много, не спорю. Но если вспомнить, какие легенды ходят вокруг сокровищ великого пирата…

— Этому может быть два объяснения, — сказала леди Вероника.

Она сидела на борту своего брига, расправив на коленях свой головной платок и с удовольствием разрешая ветру трепать ее волосы. На черном фоне камзола непривычно выделялась белая повязка, которой была подхвачена раненая левая рука капитана.

— И какие же два объяснения? — спросил Роберт.

Он только что вернулся из испанской крепости, где его встретили, как героя-триумфатора, ибо он принес доказательство победы над общим врагом Испании и Англии — отрубленную голову капитана Тича, будто голова Горгоны опутанную лохмами волос и длинными косицами в перепачканных кровью лентах. Придя в восторг от такого доказательства, испанцы даже не стали спрашивать, отчего военные корабли («Черный алмаз» Мейнард тоже назвал военным судном) никак не уходят от острова, при этом, не приближаясь больше к его берегам, а встав на рейд возле громадной морской мусорной кучи. Если б спросили, лейтенант привел бы самое простое объяснение: корабли пострадали во время морского боя, матросы чинят реи и снасти, а как только управятся, англичане тотчас отбудут восвояси.

— Какие объяснения? — усмехнулась Вероника. — Первое, это то, что, возможно, Морган и не возил сюда всю свою добычу, а спрятал только то, что добыл, захватив Панаму. Конечно, взял он больше, но ведь и с собой увез немало, кое-чем поделился с самыми верными соратниками, и даже тех, кого откровенно обманул, немного, но все же уделил.

— Правдоподобно, — согласился Мейнард. — Ну, а второе объяснение?

— Второе? Оно может огорчить всех любителей искать клады. Грандиозное землетрясение

тысяча шестьсот девяносто второго года, если помнишь, вызвало гигантскую волну. Она смыла часть побережья Ямайки, уничтожив Порт-Рояйл вместе с дворцом Моргана и вместе с его могилой. Здесь, на панамском побережье сила землетрясения ощущалась мало, но сильные волны, говорят, прошли и с этой стороны. Что, если большую часть клада великого пирата просто-напросто смыло, и сокровища утонули в пучине?

— Может быть и такое! — вздохнул лейтенант. — Или мы не все нашли.

— Ну, это едва ли. Мои парни обшныряли каждый уголок этой свалки. А они не скрыли бы от меня ни одной находки.

Некоторое время молодые люди молчали. После вчерашнего ветреного вечера и лунной, но, как всем показалось, предштормовой ночи, этот день оказался ясным и безветренным. Море, сияющее, словно улыбающееся, мерцало и переливалось, а стайки летучих рыб, с утра носившихся в воздухе над кораблями, вспыхивали ярче, чем найденные среди принесенной прибоем рухляди драгоценные камни.

— Как думаешь поделить то, что мы нашли? — решился спросить лейтенант.

Вероника хотела по своему обыкновению пожать плечами, но раненая рука отозвалась болью, и девушка поморщилась.

— Я обещала моей команде, что одна бочка золота достанется им. Делить будем по нашим общим правилам. Остальное на твое усмотрение, сэр Роберт: можешь сдать в английскую казну, можешь тоже поделить с командой.

— Что ты! — возмутился он. — Да что я…

— Хотел сказать «что я, пират, что ли»? Нет, у тебя бы не получилось. Делай со всем этим, что захочешь. А куда денешь голову Тича?

— Насажу на рею и так привезу в Кингстон. Или оставить ее тебе?

Леди Дредд снова сморщилась, на этот раз не от боли.

— Я умею ненавидеть только живых врагов, Роберт. Ну, все, кажется, корабль готов к плаванию. Полагаю, твои корабли тоже. Возвращайся на свой флагман.

Ему очень хотелось взять ее руку, хотелось еще что-то сказать, но ничего не получалось. Какое-то время он, потупившись, молчал. Потом спросил:

— Что ты теперь будешь делать? Твоя цель достигнута. Что дальше?

Она подняла на него темные, блестящие, как море, глаза и неожиданно улыбнулась почти прежней, ясной, девической улыбкой.

— Не знаю. Еще не решила. Что-то изменится, но что, Бог ведает! Прошлое ушло, а теперь уходит и настоящее. Посмотрим.

Час спустя военные шлюпы «Король Георг» и «Вечерняя звезда» ушли в сторону Панамского перешейка, а «Черный алмаз», снявшись с якоря, двинулся в открытое море.