Пиратская доля
Шрифт:
Кажется, эти люди, изображенные капитаном, так или иначе были ему знакомы. Помимо портрета Жаннет и матери Теодора в этой коллекции присутствовало изображение еще одной женщины – красивой смуглянки с обворожительной улыбкой и большой треуголкой на голове. Внизу надпись – Габриэлла.
Интересно, кто все эти люди? Живы ли они сейчас? Обычные знакомые или близкие друзья?
Такие вопросы крутились в голове безостановочно, но я понимала, что не смогу получить на них ответы. Капитан спрятал все эти вещи в сундук, запер как что-то неприкосновенное, словно больше никогда не желал
Тяжелый вздох сорвался с моих губ, и я аккуратно положила рисунки на дно сундука. Глядя на все эти милые женские вещицы – шейный платочек, шкатулочки, искусно сделанные заколки, я подумала, что, скорее всего, это все принадлежит матери Теодора. Что же с ней случилось? Мальчик растет без материнской любви, и только одна причина ее отсутствия пришла мне в голову – эта женщина мертва.
Любопытство мое порой нестерпимо, как вот сейчас, в эти минуты, когда я зачем-то начала рыться в сундуке, желая найти какое-либо подтверждение своей мысли. Неправильно это, глупо… И уже хотела остановиться, не вторгаться в личную жизнь капитана, но на глаза вдруг попались распечатанное письмо и сверток бумаги, обвязанный красной ленточкой. Долго не решалась развернуть этот сверток и все же не устояла перед соблазном – развернула и прочла.
У меня был невысокий уровень знания французского, но я все равно смогла разобрать некоторые предложения. Похоже, это был официальный документ – внизу стояла печать; он подтверждал, что наследственный титул графа де Моро получил сын покойного четвертого графа – барон Даниэль де Моро.
Вопреки моим ожиданиям теперь вопросов стало еще больше. Может, мать Теодора и сам мальчик из благородной семьи? Или... Нет, глупо предполагать, что тот самый барон де Моро и есть капитан Рэкхем. И все же эти сомнения и мысли о нем не дают мне покоя, гложут оттого, что я не знаю и не могу узнать правду.
Я свернула документ, обвязала его ленточкой и положила на место. За мое неуемное любопытство мне наверняка когда-нибудь воздастся – я неуверенно раскрыла сложенное письмо и пробежалась глазами по красиво написанным строкам этого послания:
Дорогой Даниэль!
Не знаю, дойдет ли до тебя это письмо… Хочу верить, что когда-нибудь ты его прочтешь. Мне хотелось бы тебе обо всем рассказать, не томиться мыслями о том, что после моего ухода ты проживешь жизнь, виня себя в случившемся. Это не так. Ты не виноват в том, что произошло. Тебя всегда влекло в неизведанные края, ты горел желанием бороздить моря. Жаль, что граф не одобрил твое решение. Возможно, все сложилось бы иначе.
Мы были с тобой недостаточно близки, наш брак – лишь способ объединить могущественные семьи, но я уверена, ты с юности знал о моих чувствах. Но я не виню тебя в том, что ты так и не смог ответить мне взаимностью. И даже если бы я смогла получить от тебя признание, то после этого я страдала бы каждый день, зная, что это всего лишь твоя попытка отблагодарить меня. Я хочу, чтобы ты знал: я и сейчас люблю
Знаешь… А он с каждым годом все больше и больше становится похожим на тебя. Не только внешностью, но и характером: он такой же рассудительный, смелый и честный. Я уверена – ты сможешь позаботиться о Тео – единственном моем сокровище. Надеюсь, для тебя он тоже станет важнее всего золота в мире…
Я не смогла дочитать письмо – мне стало невероятно гадко и мерзко от своего поступка. Я не должна была этого делать; чувствовала себя сейчас так ужасно, словно эгоистично залезла человеку в душу и тем самым нанесла ему смертельный удар.
К глазам подступили непрошеные слезы. Не знаю, по какой именно причине я сейчас сидела на полу и плакала, прислонившись спиной к креслу, – из-за тоски по родителям, или моего жадного любопытства, или от осознания того, что я не хочу больше возвращаться к прежней жизни. В один момент я поняла, что не смогу жить так, как жила прежде. Не смогу лгать самой себе, что вдруг не воспылала чувствами к этому человеку. К человеку, для которого море стало настоящей страстью, жизнью и единственной любовью…
***
Я проснулась от собственного крика. Задышала часто-часто и глубоко, попыталась приподняться, но чья-то теплая рука коснулась моего плеча, настойчиво прервав мою попытку встать с постели. Я повернула голову и несколько секунд неподвижно лежала, прислушиваясь к бешеному стуку сердца и смотря на отчего-то встревоженного капитана. Он сидел на стуле рядом с кроватью и смотрел на меня, не убирая руки с моего плеча.
Не помню, как я оказалась в кровати. После прочтения письма я так сильно расстроилась, что, похоже, не заметила, как провалилась в беспамятство. Неужели я уснула прямо там, на полу, да еще и рядом с раскрытым сундуком?..
– Простите, – прошептала я, чувствуя, как меня охватывает волнение. – Я не должна была рыться в ваших вещах…
– Все хорошо, – тихо произнес капитан и осторожно протер мой лоб влажной тканью. – Жаннет сказала, что вам нездоровится. Надеюсь, вы просто уснули на полу, а не упали от бессилия.
На его губах заиграла слабая улыбка.
– Почему… – едва сдерживая слезы, произнесла я. – Почему сейчас вы так добры ко мне, даже когда узнали, что я смотрела ваши рисунки, читала письмо и тот документ?..
Я заметила, как капитан стиснул зубы при упоминании письма, но взгляд его был по-прежнему мягким и теплым. Нет… Ты не должен смотреть на меня так. Было бы куда проще, если бы ты ненавидел меня.
– Я знаю, что по собственному желанию вы бы не стали вытаскивать из-под лестницы этот сундук, – ответил Жак, накрыв ладонью мою руку, и я заметила, что его рука была намного теплее, чем моя. От его прикосновения по телу пробежала дрожь. – Я видел, как Тео выходил из вашего домика…
– Прошу, не ругайте его! – прервав мужчину, громко сказала я и рывком села на кровати. – Он лишь хотел… хотел взглянуть на нее.