Пиратское солнце
Шрифт:
— Превосходно! Дариуш, ты обеспечил какой-нибудь транспорт?
Мальчик кивнул:
— Тут местный торговец переделал свой байк под скоростной. Если его украдут, он заявлять не станет. К тому же он хранит его в частном гараже с люком. Все, что нам нужно сделать — это зайти, забраться на него и выпасть вниз через дно города.
— Хорошо. Тогда готовьтесь. Мы уйдем с темнотой.
На лице Ричарда Рейсса отразилось сомнение.
— Выходить в таких условиях будет очень опасно…
— Оставаться здесь еще опаснее.
Ускользнуть
Вокруг слышна была лишь паническая беготня; этот кризис совершенно не походил на прежние. Поэтому мысли Чейсона неизбежно сползли на предательство Кестрела. Он знал, что друг был верен Кормчему, несмотря на все, что произошло за эти годы. Где-то в Кестреле пылал глубокий и неистребимый страх — жуть перед безмозглой толпой — единственным (как тот полагал), что могло прийти на смену авторитарной власти.
Формация Фалкон, должно быть, считает, что за побегом Чейсона из тюрьмы стоит Слипстрим. Могло так случиться, что они резко запротестовали, и в ответ Кормчий послал Кестрела — а возможно, и других — помогать в поисках. Что смахивало на жест ну очень доброй воли, и на Кормчего совершенно не походило. И вообще — с чего бы побегу Чейсона вызвать такой шум?
Он слишком многого не знал; единственное, что знал — Кестрел теперь его враг. Мысль эта огорчала и обескураживала. А также из нее следовало, что с другими бывшими союзниками и друзьями в адмиралтействе дело могло принять тот же оборот.
В каком же положении оказывается Венера? Предположим, что она благополучно добралась до дома, — обнаружила ли Венера, что теперь она жена презренного предателя? А если да, то как среагировала?
Чейсон сообразил, что понятия не имеет, чтo она может предпринять.
Спустя несколько часов глухие удары и плеск воды стали убывать. Вода со двора стекла, и кто-то оптимистично протер его насухо. Постепенно беготня и крики стихали, по мере того как люди Эргеза достаточно расслаблялись, чтобы немного прикорнуть. Чейсон сидел и размышлял.
Наконец в его дверь легонько постучал Дариуш.
— Чисто, — прошептал он.
Чейсон пристегнул крылья, подобрал поясную сумку, в которой хранились его немногие пожитки, и последовал за Дариушем в коридор.
В свете ламп мальчуган сильнее напоминал пацана на побегушках с «Ладьи», уже отчасти потерявшего диковатый вид — наследие тюрьмы. Лицо его начало округляться. Ричард Рейсс подравнял свою бороду до цивилизованной седоватой щетины, но она по-прежнему закрывала большую часть родимого пятна винного цвета. И мужчина, и мальчик оделись добротно, но консервативно, и давным-давно заменили свои краденые военные сабли: на простую дворянскую шпагу у Ричарда, и солидного вида кинжал для Дариуша.
Кое-что, впрочем, было поважнее их ухоженного вида или одежды: оба они, и Дариуш, и Ричард, были спокойны и внимательны. Они выглядели готовыми ко всему, что бы ни случилось. Увидев это, Чейсон улыбнулся.
—
Дариуш показал на лестницу во дворик. Он виновато пожал плечами:
— У входа для прислуги спит швейцар, обнимает большую сумку со всем своим имуществом. — Ухмылка на мгновение превратила его в грызуна, на которого он смахивал, только-только сбежав из тюрьмы. — Похоже, ему слабо верится, что вы, такелажники, сумеете не дать Сонгли рассыпаться.
— Тогда через центральные комнаты. — Чейсон прошел мимо закрытых дверей для прислуги к верхней площадке спуска. Газовый свет отбрасывал на нижний конец лестницы четкий белый контур в форме гробика. Он быстро шагнул было вниз, но остановился, услышав голоса. Адмирал поднял руку, чтобы остановить двоих других, и последние несколько футов тихо прокрался, чтобы быстро кинуть взгляд во двор.
Эргез и Антея стояли у фонтана. Сегодня она была во всем красном, скрестив руки на шелковой блузке и отставив ногу в сторону. Не считаясь с уязвимыми полами, она обулась в сапоги. Эргез стоял наполовину в тени и пристально глядел на нее, подавшись вперед и упершись руками в бедра.
— Ты думаешь, что появление этих причудливых денег с черного рынка как-то подтверждает твою позицию? — говорил он.
— Нет, это, конечно, не доказательство, Хьюго, я не какой-нибудь фанатик, которому за каждой тенью Бог чудится, — отвечала она. Впервые Антея разговаривала с оборонительными нотками в голосе. — Это просто факт, — продолжала она. — Извини, что я держусь фактов! Хьюго, ты же не хочешь мне сказать, что этот мир, где короли и диктаторы могут помыкать учеными и мыслителями, стоит спасать! Ты видел вселенную за пределами Вирги; здесь же хуже чем примитив, здесь варварство! Кого именно охраняет стража, а? Бюрократов Фалкона? Кормчего Слипстрима?
Эргез с раздражением заворчал:
— Если бы мы ввязались в политику, мы бы стали такими же, как они, только хуже. Наша мощь…
— Должна быть отдана людям. — Она дала этой фразе повисеть подольше в воздухе меж ними. — Ты меня знаешь, Хьюго. Я не собираюсь проповедовать революцию, я не верю в силовое свержение государств. Но я видела искусственную природу. Я знаю, чтo для нас возможно. Все, чего не впускает внутрь стража.
— И что же ты намерена делать?
— Что происходит? — прошипел Дариуш из-за спины Чейсона. Тот поднял руку, призывая к тишине:
— Подожди.
Либо Антея сказала что-то, чего Чейсон не расслышал, либо Эргез вычислил ответ на свой вопрос.
— Ты ведь не думаешь, что сможешь…
— Он смог, — сказала Антея. — Эргез, он это смог. Это он человек, который вызвал Перебой. Если он смог это сделать, почему бы…
— Нет! Я запрещаю. Антея, я сообщу остальным… — Послышался шаркающий звук, негромкое ругательство, глухой удар. Чейсон услышал, как Эргез ахнул: «Нет!»
Чейсон спрыгнул с последней ступеньки и свернул за угол во дворик. Его встретила странная картина: Хьюго Эргез и Антея, застывшие посреди схватки, обернувшись к нему. Ладони Антеи сомкнулись на запястьях Эргеза, Аргайр наполовину заломила ему руки за спину. Спина ослабленного недугом Эргеза выгнулась дугой над фонтаном.