Пираты Гора
Шрифт:
Она бросилась было бежать, но была тут же остановлена моими людьми. Она снова повернулась ко мне лицом.
— Нет! Нет! — продолжала бушевать она.
— Надевай! — повторил я.
Вне себя от гнева, она накинула на себя одеяние.
По залу прокатился громкий хохог.
Убара Вивина стояла передо мной в одеянии рабыни-посудомойки.
— На Косе, — сказал я ей, — ты была бы убарой. В моем доме ты будешь рабыней-посудомойкой.
Едва сдерживая переполняющую ее ярость, краснея от стыда, в короткой тунике рабыни-посудомойки Вивина стояла
Зал сотрясался от громогласного хохота.
— Старший кухонный мастер! — позвал я.
— Я здесь, капитан! — отозвался Телиус, появляясь из-за столов.
— Подойди сюда, — приказал я. Мастер приблизился к столу.
— Это наша новая кухонная служанка, — указал я ему на девушку.
Он с хохотом обошел вокруг нее, сжимая в руке кнут.
— Красивая, — одобрительно заметил он.
— Смотри, чтобы она хорошо работала, — инструктировал я.
— Она будет, — пообещал он. Вивина не спускала с меня пылающего бешенством взгляда.
— Фиш! — позвал я. — Где раб-мальчишка Фиш?
— Я здесь! — воскликнул он, показываясь из угла комнаты, откуда он вместе с другими рабами потихоньку наблюдал за тем, что происходит в зале.
Я указал ему на девушку.
— Ты находишь эту рабыню привлекательной? — спросил я.
На его лицо отразилось полное недоумение.
— Да, — робко ответил он.
— Хорошо, — произнес я и повернулся к стоящей посреди зала Вивине. — Ты нравишься этому рабу. Фишу, — сказал я. — Значит, он будет пользоваться тобой.
— Нет! — закричала она. — Нет! Нет!
— Ты можешь ею пользоваться, — сказал я мальчишке.
— Нет! — не унималась она. — Нет! Нет! Нет! Нет!
Она бросилась на колени и, рыдая, протянула ко мне руки.
— Он всего лишь какой-то раб! — глотая слезы, кричала она. — А я должна была стать убарой Коса! Убарой!
— Он будет тобой пользоваться, — настойчиво повторил я.
Не переставая захлебываться рыданиями, она закрыла лицо руками.
Смех в зале стал еще громче. Я с удовлетворением оглянулся по сторонам. Из всех присутствующих не смеялась только Лума. В ее глазах блестели слезы. Во мне поднялась волна негодования. Завтра же, подумал я, она будет наказана плетьми.
Стоя рядом со мной на коленях, Сандра заливалась хохотом. Поймав ее за волосы, я резким рывком отбросил ее от себя. Она тут же принялась целовать мне руку, но я снова отшвырнул ее от себя. Уже через мгновение ее щека опять терлась о мою ладонь.
Мальчишка Фиш поглядывал на девушку Вину с легким состраданием. Они оба были еще слишком молоды: ему, вероятно, было около семнадцати, ей на вид — пятнадцать — шестнадцать. Поколебавшись с минуту, он подошел к ней и помог встать на ноги.
— Я — Фиш, — сказал он.
— Ты всего лишь какой-то раб! — закричала она, не желая даже взглянуть на него.
Он взял ее за ошейник и, осторожно потянув за него вверх, заставил ее посмотреть ему в лицо.
— Кто ты? — спросил он.
— Я — убара Вивина! — раздраженно бросила она.
—
— Нет! Нет, — истерично повторила она.
— Да, — сказал он, — и я тоже — раб.
И тут он, ко всеобщему удивлению, держа ее лицо в своих ладонях, едва коснувшись, поцеловал ее в губы.
Она смотрела на него сквозь застилающие ее глаза слезы.
К ее губам, губам девушки, воспитанной в духе высокородных женщин, в отрезанных от окружающего мира покоях дворца на Тиросе, я полагаю, впервые прикасались губы мужчины. Она несомненно ожидала получить этот первый поцелуй, стоя в обвивающих ее тело шелках свободной спутницы, под сияющими золотистым огнем светильниками над ложем косского убара. Но именно здесь, а не в мраморном дворце убара Коса ей довелось встретить этот первый в ее жизни поцелуй. Не убарой приняла она его, и не убаром был он ей подарен. Этот поцелуй был встречен ею во дворце Порт-Кара, во владениях ее врагов, под чадящими на стенах варварскими факелами, стоя перед развалившимся за столом ее хозяином. И не в шелковых одеяниях свободной спутницы и убары стояла она, а в короткой измятой тунике рабыни-посудомойки, со стягивающим ее горло рабским ошейником. И губы, прикоснувшиеся к ее лицу, тоже были губами ничтожного раба.
К нашему удивлению, она не выказала никакого сопротивления поцелую мальчишки.
Он продолжал держать ее лицо в своих ладонях.
— Я — раб, — сказал он.
К нашему всеобщему несказанному изумлению, она, при всей своей холодности, высокомерии и неприступности, ответила ему долгим взглядом и подняла, с величайшей робостью, свои губы к его лицу, чтобы он, если ему это приятно, мог коснуться их снова.
И он снова осторожно и бережно тронул их своими губами.
— Я тоже рабыня, — едва слышно произнесла она. — Меня зовут Вина.
— Ты достойна быть убарой, — сказал он, удерживая ее лицо в своих ладонях.
— A ты — убаром, — прошептала она.
— Я думаю, — сказал я ей, — ты найдешь объятия мальчишки Фиша, пусть и на рабской подстилке, более подходящими для себя, чем заваленную шкурами постель толстяка Луриуса, этого убара, в жены которому ты предназначалась.
Она посмотрела на меня со слезами на глазах.
— На ночь, — распорядился я, обращаясь к старшему кухонному мастеру, — скуешь их одной цепью.
— Покрывало одно? — спросил он.
— Да, — ответил я.
Девушка снова разразилась рыданиями, но Фиш, осторожно поддерживая ее за руку, вывел ее из зала.
Глядя на них, я рассмеялся.
Остальные поддержали меня дружным хохотом.
Шутка удалась на славу: действительно — не только сделать рабыней-посудомойкой девчонку, которой предназначалось стать убарой всего Коса, но и бросить ее в постель самому обычному мальчишке-рабу! Об этом еще долго будут рассказывать не только во всех портах Тассы, но и по всему Гору! Как посрамлены будут Кос и Тирос — извечные враги моего Порт-Кара! Какое это удовольствие — унизить врага! Как приятно иметь власть, богатство, успех!