Пираты Карибского моря. Проклятие капитана
Шрифт:
Джон раскусил зубочистку, подумал, насколько его друзья оказались более прозорливыми, чем он сам. Однако, не подавая вида, что он смущен, ответил:
— Не понимаю, о чем ты, но будем считать, что мы договорились. Ты занимайся молодой женой и ее именитым родственником, а я — кораблем. Ночи не проходит, чтобы я во сне не видел черную кошку, викария или похоронную процессию. Дьявол меня с тобой попутал…
Глава 8
ДОЛОРЕС
После того откровенного разговора Злого Джона с испанским капитаном дни в маленьком
Долорес помогала Бартоло. Они вместе уходили в лес в поисках съедобных фруктов, клубней дикого картофеля — ямса, земляного ореха. Бартоло всячески выказывал свое расположение к девушке: выбирал ей лучшую еду, фрукты, приносил цветы.
Сеньор Осуна, первые дни мучившийся мыслью, что Девото может обидеть Долорес, теперь успокоился. Он настолько пополнел, что однажды Девото пригласил его поупражняться с ним на шпагах, чтобы быть в надлежащей настоящему мужчине форме. С той поры они не пропускали дня, чтобы не уйти к холмам и там на зеленой лужайке не пофехтовать часок-другой.
Но все же особенности характера королевского инспектора нет-нет да и давали себя знать. Как-то вечером, во время ужина, Осуна в присутствии Долорес неожиданно спросил Девото:
— Скажите, а что вы намерены делать с нами после того, как совершите бандитский налет на испанские корабли?
Даже невозмутимый Бартоло выронил из рук ложку. Долорес пожала плечами, а Девото в свою очередь спросил:
— Вы не шутите? Нет! Ну, тогда, должно быть, или беспредельно глупы, или до безумия бесстрашны. Хотя последнего качества я что-то за вами не замечал. Вы просто провокатор, сеньор Осуна. Но на сей раз у вас ничего не выйдет. Спокойной ночи!
Девото встал и тут же растворился в темноте. Долорес, ни слова не говоря, поднялась и ушла к себе.
Этой ночью Девото, спавший, как и прежде, у самого входа в домик Долорес, был разбужен легким прикосновением чьей-то руки. Проворно вскочив на ноги, он выхватил из-за пояса пистолет. Но увидел перед собой Долорес, которая прижимала палец к губам.
— Что случилось?
— Ничего, сеньор Девото. Я хочу поговорить с вами. — Долорес присела на лежавший у входа ствол дерева. — Сядьте ряядом со мной, капитан. Мне та неловко за сеньора Осуну. Я с каждым днем все больше убеждаюсь, как вам трудно. А сеньор Осуна словно слепой.
— Это не страшно, но он глуп, как индюк, и я не могу быть ни минуты спокоен, что он не наделает большой беды. Вам часто приходится встречать людей, которые делают только то, что приносит им радость, удовольствие?
— Не понимаю вас, сеньор Девото.
— Большинство людей, да и мы с вами тоже только и занимаемся тем, что решаем проблемы, продиктованные нам необходимостью: утоляем голод или жажду, ликвидируем неудобства, стремимся добыть средства к существованию, стараемся сохранить свою жизнь или близких нам людей…
Возникла пауза, потом девушка сказала:
— Вы не ответили сеньору Осуне на его вопрос, а мне, сеньор Девото, вы можете сказать, что же будет
— Сеньорита, я вижу, что вы не осуждаете меня за поступок, который я вместе с ними намерен совершить. Вы переживаете по поводу того, что потом будет со мной. Благодарю вас! Мне приятно сознавать, что вы связываете свое благополучное возвращение в ваш мир с моей судьбой.
— Да! А между тем вы мне не доверяете.
— Мне нечего от вас скрывать, сеньорита.
— Не могу в это поверить, сеньор Девото! Если вы с ними не заодно, то, значит, чего-то ждете.
Девото внимательно поглядел в глаза девушки.
— Жду… Жду благоприятных для меня обстоятельств.
— Откройте мне свой план, и я успокоюсь. Отчего вы мне не доверяете?
— Это вы,, сеньорита, не верите мне.
— Да это единственное, что у меня осталось, — верить вам.
— Вот и хорошо! Верьте мне, Долорес. Вы смелая. Ваша выдержка уже не раз помогала мне. Прошу вас, не тревожьтесь за свою судьбу.
Девушка видела, что ее собеседник не понимал или делал вид, что не понимает ее, и потому продолжала настаивать:
— Посвятите меня в свои планы, Девото, и вы не пожалеете об этом.
— Но у меня нет никаких особых планов. Я лишь жду более удобного случая. Прошу вас об одном: не теряйте веры в меня. Клянусь, я вызволю вас отсюда невредимой, если, конечно, буду жив.
— Боже мой! — еле слышно прошептала девушка и поспешила скрыться в доме.
В ту ночь Девото долго не мог заснуть…
«Каталина» шла с севера на юг по проливу Святого Николая. Слева по борту виднелись очертания берегов Багамских островов. Де ла Крус и Тетю мирно беседовали на мостике, прислонившись спинами к фальшборту и наблюдая за действиями рулевого.
— Человек был и остается связан с морем неразрывными узами. — Тетю ласково поглядел в лицо Педро. — А ты, мой друг, просто дитя моря. Ты, как никто другой, чувствуешь его превратности, капризы и величие. И ты по-своему влюблен в него.
— Юношей, когда мой отец вынудил меня оставить родной дом, я встретил видавшего виды, просоленного до мозга костей морского волка. Он многому научил меня! «Праздность и безделье порождают стыд и бедность, и, напротив, прилежание, усердие — честь и хлеб насущный», — не уставал твердить он.
— Да, это так. Верно!
— Нет большего греха, чем глупость, — тоже было одно из его любимых высказываний. Однако он же утверждал, что для того, чтобы достичь счастья, нет необходимости обладать какими-то особыми дарованиями, достаточно иметь наглость.
Тетю задумался, казалось, он углубился в воспоминания. Потом ответил:
— Ничего на свете нет столь убогого, презренного и столь прекрасного, непревзойденного, чем человек. Вот те голландцы, что везли негров-рабов в набитых ими трюмах. Сами ели двойной закалки сухари и отменную солонину, а их питали отбросами. Те голландцы — и ты!