Пираты Короля-Солнца
Шрифт:
— Вам не стыдно? — спросил Гримо.
— Вот еще! А с чего мне должно быть стыдно?
— Вы уже забыли, что вам на прощанье сказала госпожа? Или мне повторить?
— Не надо. Я помню.
— И свои слова вы тоже забыли? Быстро, сударь!
— И свои слова я помню. Да что ты на меня взъелся? Ты говоришь `'сударь' , когда очень злишься, что я, тебя не знаю? Ты утром еще обиделся, что я не захотел слушать твою песню? Ну, пой, пой, я послушаю! Валяй!
Гримо взял красивую гитару и проиграл несколько тактов песенки Оливена:
МойРауль на этот раз не остановил Гримо. Он зааплодировал, но не без некоторой наигранности. Гримо, уловив эту неестественность, замолчал сам, не стал петь дальше. Песенку Оливена он считал слишком задушевной и обиделся теперь уже на аплодисменты.
— Когда ты это сочинил? — спросил Рауль.
— Это не я. Оливен.
— Черт возьми. Все очень мило, кроме последней строчки, но Оливену я не могу выразить свое негодование. Попробовал бы он, каналья, спеть это мне самому!
— Он и не стал вам петь, — вздохнул Гримо.
– 'Любови сдавшись в плен' ?! Каков подлец! Если бы это было так, разве я находился бы здесь? Я болтался бы по Парижу, в надежде встретить… э-э-эту особу, и непременно ввзязался бы в какую-нибудь заваруху, пытаясь сорвать злобу на первом встречном. А кончилось бы все это сам понимаешь чем…
— Уж ясно, добром не кончилось бы, — проворчал Гримо, — Здесь-то поспокойнее.
— И еще — я не из тех, кто сдается.
— И слава Богу, — сказал Гримо, — Я с вами абсолютно согласен, господин Рауль. Не судите строго Оливена. Он писал от всей души.
— Я знаю, — улыбнулся Рауль, — Просто не люблю, когда мне напоминают, каким я был дураком.
— Будьте готовы к тому, что еще не раз напомнят, — вздохнул Гримо, — Ваши же друзья. Пока не забудут. Это мой жизненный опыт мне говорит. А вы не лезьте на рожон.
Рауль подошел к большому овальному зеркалу в золоченой раме, поправил свою бандану и спросил старика:
— Гримо, как ты думаешь, долго ли растет борода?
— Вы хотите отрастить бороду? — поразился Гримо.
— Пиратскую, — сказал Рауль.
— Долго, — сказал Гримо, — Поверьте моему опыту.
— А все-таки я попробую. Раз уж мы начали пиратскую войну, будем и внешне походить на пиратов.
— Кхм, — кашлянул Гримо и опять затряс головой.
— Я называю вещи своими именами, Гримо. Мне с самого начала было ясно, что это пиратская война. Авантюра в духе Фрэнсиса Дрейка. Не один ли черт — Франсуа де Бофор или Фрэнсис Дрейк. Имя одно и то же. И профессия та же. Только Фрэнсис — пират королевы, а пират короля — Франсуа. Почти стихи. Складно получилось!
— Вас интересует пиратская борода? Да у вас
— На основании твоего богатого жизненного опыта, — сказал Рауль насмешливо. Его уже начало раздражать, что старичок так хвастается своим жизненным опытом, тем самым дает понять, что он сам этим хваленым жизненным опытом не обладает.
— А мне и сейчас хочется плюнуть в собственное отражение, и без пиратской бороды.
— Кокетство, — хмыкнул Гримо.
— Кокетство?! — возмутился Рауль, — Думай, что говоришь.
— Я говорю как раз то, что думаю. Кокетство двадцатипятилетнего красавчика. Вот я, старый урод, не хочу и не буду плевать в собственное отражение.
— Ты вовсе не урод!
— Так вот, о бородах, господин Рауль. Когда мы с вашим уважаемым отцом сидели в амьенском погребе, у нас выросла двухнедельная щетина, и смотрелась она весьма отвратительно даже на таком видном мужчине, как граф де Ла Фер. И мы были как выходцы с того света. Но уже утром мы избавились от наших двухнедельных бород. Иначе бы моя внешность, хоть и невзрачная, но, сколь возможно, благопристойная, не привлекла бы покойного лорда Уинтера, царство ему небесное!
— Лорд Уинтер был очень умный человек, — сказал Рауль с уважением,
— Англичане любят все оригинальное, из ряда вон выходящее, экзотическое. Ты — сокровище, Гримо. Ты цены себе не знаешь! Но как медленно тянется время, черт возьми! Чем бы заняться! Открой-ка иллюминатор.
Гримо посмотрел в окно.
— А если волны?
— До нас не достанут. Да ты не бойся, чудак-человек, я не собираюсь топиться. Вот-те крест. Ты, похоже, совсем дураком меня считаешь? Просто жарко.
Гримо открыл иллюминатор.
— Так-то оно лучше, — сказал Рауль, — Будем ждать ужина. Сколько склянок пробьет, когда позовут на ужин?
Гримо подал бумагу с расписанием:
— Читайте. А вот меню.
Рауль просмотрел бумагу и вернулся на место.
— Все-то ты знаешь, — сказал он и повторил: Цены тебе нет.
Гримо улыбнулся. Взглянул на ларчик на столе.
— И вы не знаете, чем занять себя до ужина? — спросил Гримо.
— Не знаю, — искренне сказал Рауль, — Правда, не знаю.
Гримо показал взглядом на шкатулку Шевретты.
— А "Записки' вашей матушки? Я думал, вы сразу броситесь читать их.
— Но я же все знаю, — сказал Рауль, — На трезвую голову читать мамины 'Записки' … лучше ночью.
— Боитесь? — спросил Гримо, — Не бойтесь. И ничего-то вы толком не знаете!
— Знаю, — сказал Рауль, — Всегда знал. Не знал только причины, по которой мама столько лет скрывала свой брак с отцом. Теперь знаю и это. Вот цена королевской дружбы.
— Вы обещали нашей госпоже… — начал Гримо.
— …прочитать 'Записки' . И я сделаю это. Но потом.