Пираты Малайзии
Шрифт:
— Да, Тремаль-Найк, — сказал Янес. — Завтра мы пошлем нескольких человек в Саравак купить праос, а потом отправимся на наш остров.
— А я могу отправиться с вами?
— Если вы поедете с нами, вы будете подвергать Аду постоянной опасности. Вы знаете, что мы — пираты, и нам приходится рисковать своей жизнью каждый день.
— Куда же я в таком случае поеду?
— Мы дадим вам нескольких наших людей, которые отвезут вас в Батавию. У нас там дом, в котором вы сможете, ни в чем
— Это слишком, господин Янес, — сказал Тремаль-Найк взволнованным голосом. — Вам мало, что вы рисковали жизнью, чтоб спасти меня, вы еще хотите и предоставить мне дом.
— И горсть алмазов на несколько миллионов, мой дорогой Тремаль-Найк.
— Но я не приму это.
— Тигру Малайзии ни в чем нельзя отказывать, Тремаль-Найк. Отказ бы его рассердил.
— Но…
— Молчите, Тремаль-Найк. Миллион для нас ничто.
— Значит, вы так необычайно богаты?
— Пожалуй, не меньше индийских тугов.
Пока они беседовали, прохаживаясь по берегу, солнце медленно заходило, и на землю спускалась тьма. Янес взглянул на часы при последних лучах заката.
— Девять, — сказал он. — Нам пора возвращаться в форт.
Он бросил последний взгляд на морскую даль, пустынную и гладкую до самого горизонта, и двинулся по тропинке в лес. Грустный и задумчивый, склонив голову на грудь, Тремаль-Найк последовал за ним.
Несколько минут спустя, они оказались перед фортом. У входа стоял Сандокан, преспокойно куря свою трубку.
— Я ждал вас, — сказал он, шагнув им навстречу. — Все готово.
— Что готово? — спросил Тремаль-Найк.
— То, что должно вернуть разум Деве пагоды.
Он взял друзей за руки и ввел их в огромный сарай, который занимал почти половину форта и предназначался когда-то для его гарнизона.
Войдя туда, Тремаль-Найк и Янес не смогли сдержать возгласа удивления.
Всего за несколько часов это просторное помещение было превращено стараниями Сандокана, Каммамури и всех пиратов в страшную пещеру, напоминающую тот самый храм индийских тугов, где жестокий Суйод-хан совершил свою страшную месть.
Бесчисленные факелы распространяли вокруг голубоватый, бледный, мертвенный свет. Там и сям были поставлены огромные стволы деревьев, которые могли сойти за колонны, украшенные грубо вылепленными из глины чудищами, фигурками Вишну и других индийских богов.
Посередине возвышалась большая статуя богини Кали, тоже глиняная и ужасная на вид. У нее было четыре руки, огромный высунутый изо рта язык, ее ноги стояли на поверженном трупе. Прямо перед этим жутким изваянием стояла чаша, в которой плавала рыбка.
— Где мы? — спросил Янес, с изумлением оглядывая этих чудищ и эти факелы.
— В пагоде индийских тугов, —
— Кто сделал всех этих уродливых чудищ?
— Мы, дружище.
— И всего за несколько часов?
— Все возможно, когда очень необходимо.
— Кто эта безобразная фигура с четырьмя руками?
— Кали, богиня тугов, — сказал Тремаль-Найк, сразу узнавший ее.
— Как вам кажется, Тремаль-Найк, похожа эта импровизированная пагода на пагоду тугов?
— Да, Тигр Малайзии. В общем-то, да. Но что вы хотите тут делать?
— Слушайте меня.
— Да, мы слушаем.
— Я знаю, что только очень сильное переживание, какое-то исключительное потрясение может излечить Аду, заставить вспыхнуть ее угасший разум.
— И я того же мнения, — сказал Янес, уже начинавший понимать его план. — Ты хочешь повторить ту сцену, которая произошла в пагоде индийских тугов, когда Тремаль-Найк предстал перед Суйод-ханом.
— Да, Янес, именно так. Я буду главарем тугов и повторю слова, произнесенные этим страшным человеком в роковую ночь.
— Когда мы начнем?
— Сейчас же.
— А тугсы? — спросил Тремаль-Найк.
— Тугами будут мои люди, — сказал Сандокан. — Им уже все объяснил Каммамури.
— Тогда начнем.
Сандокан поднес к губам серебряный свисток и громко свистнул. Тотчас тридцать пять полуголых даяков с арканом вокруг бедер и змеей с головой женщины, нарисованной на груди, вошли в сарай, расположившись шеренгами по обеим сторонам чудовищной богини тугов.
— Почему у них змея на груди? — спросил Янес.
— Все тугсы имеют подобную татуировку, — объяснил Тремаль-Найк. — Каммамури ничего не забыл, как мне кажется.
— Все готовы? — спросил Сандокан.
— Все, — ответили даяки.
— Янес, — сказал тогда Сандокан, — тебе я доверяю важную роль.
— Что я должен делать?
— Поскольку ты белый, ты должен представлять отца Ады. Ты поведешь остальных пиратов, которые будут изображать индийских сипаев, и будешь делать то, что тебе скажет Каммамури.
— Ладно.
— Когда я притворюсь, что напал на тебя за воротами форта, ты упадешь перед Адой, словно мертвый.
— Положись на меня, дружище. Все будет сделано, как надо.
Тремаль-Найк, Янес и Каммамури вышли, в то время как Сандокан уселся перед статуей Кали, а даяки, представлявшие тугов, стали у него по бокам.
По знаку Тигра один из пиратов несколько раз ударил по некоему подобию гонга, который был найден в углу форта.
С последним ударом дверь сарая распахнулась и вошла Дева пагоды, поддерживаемая двумя даяками.
— Подойди, Дева пагоды, — сказал Сандокан мрачным голосом. — Суйод-хан тебе приказывает.