Пираты офшорного моря
Шрифт:
– Брат, ты забываешь о том, что Россия – всего лишь буферная зона между западным миром и мусульманским, – негромко произнес Ибрагим. – Пройдет не так уж много времени, и Россия будет проглочена нами, как бы она ни сопротивлялась. Пока они вымирают, задача каждого мусульманина нарожать как можно больше детей. А на месте одного убитого мусульманина должно быть десять! Только так мы победим. Наши теологи пусть рассуждают о доброте и терпимости религий, пусть сидят за круглым столом с неверными и вырабатывают решения совместных конфессий о мире.
Мухаджир, сидящий напротив, лишь сдержанно кивал. Перебивать, а уж тем более не соглашаться с этим человеком было бы большой глупостью. А глупцом он никогда не был. А потом, как же не соглашаться, если тот говорит правильные вещи?
– Да, брат, – слегка кивнул Мухаджир, – не отрывая взора от черных пронизывающих глаз. – Наших людей много по всей России: Татарстан, Башкортостан, немало мусульман и в Сибири. Конечно, не каждого из них можно назвать воином Аллаха, но в трудную минуту никто из них не откажется от пожертвований и поможет нам в джихаде.
Ибрагим согласно кивнул:
– Я знаю об этом. Совсем недавно я был в Сибири, так там целые поселки, населенные мусульманами.
– Это так.
– Где бы мы ни находились и что бы ни делали, мы всегда чувствуем помощь Аллаха. Взять хотя бы ту же самую нефть… Ведь основные ее запасы сосредоточены в тех местах, где проживает подавляющее количество мусульман: в Эмиратах, в Иране, в Ираке, Саудовской Аравии, Кувейте, – принялся Ибрагим загибать пальцы. – Возьми хотя бы Россию. Почему нефти нет где-нибудь на Псковщине или во Владимире? Но зато ее много там, где проживает много мусульман: Южный Урал, Среднее Поволжье… Так что это подарок нам от Всевышнего.
Ибрагим знал, о чем говорил: в Саудовской Аравии, откуда он был родом, его отец владел землями, богатыми нефтью, и был одним из тех, кто заправлял энергетической политикой государства, так что Ибрагима можно было назвать нефтяным принцем. Для того чтобы управлять столь огромным хозяйством, требовались немалые знания, а потому до тридцати лет Ибрагим разъезжал по всему миру и терпеливо учился, изучал языки. А русский язык он выучил в России, где некоторое время учился в нефтяном институте.
Четыре года назад он вдруг сделал для себя неожиданное открытие: Россию он полюбил, в чем признавался не раз. Прежде всего она поражала его своими размерами и природными ресурсами, которые, по его глубокому убеждению, находились совершенно не в тех руках. И он дал себе слово сделать все возможное, чтобы перераспределить ее природные богатства. И начало было положено: нынешним летом он купил несколько месторождений в Западной Сибири.
Мухаджир подумал о том, что он совершенно ничего не знает о своем собеседнике, за исключением того, что тот был чрезвычайно богат и являлся посланником арабского мира.
А еще Ибрагим никогда не ходил с непокрытой головой, как и положено правоверному мусульманину, и всегда носил четки из девяноста девяти бусин, служащие для счета славословий Аллаху.
А еще, как и всякий набожный мусульманин, он соблюдал шесть заповедей-столпов ислама, последним из которых был джихад, вменявший мусульманину отдавать силы и средства для торжества его религии. Так что большая часть его доходов шла именно на джихад.
Умело отрезав от куска баранины махонький кусочек, Ибрагим с аппетитом проглотил его.
Поговаривали, что его отец слыл умеренным мусульманином и всегда старался держаться подальше от политических и религиозных разборок. Но при этом добросовестно, как и полагается всякому мусульманину, отдавал обязательный закят, никогда не интересуясь, куда отсылаются отчисления: на нужды бедных и малоимущих или на борьбу за веру. Невозможно даже представить, какую могучую империю и какой рычаг влияния унаследует Ибрагим, когда его отец окончательно отдалится от дел.
– Я полностью с тобой согласен, Ибрагим, – кивнул Мухаджир.
– К чему это я говорю, брат. – Не дожидаясь ответа, Ибрагим продолжил: – Деньги даются нам Аллахом не только для того, чтобы мы вкусно ели и сладко пили, но еще и затем, чтобы вести справедливую борьбу с неверными. Так что как ни смотри, но деньги являются для нас благом. А для того чтобы правильно ими распорядиться и чтобы они сыграли свою роль, нам нужно крепко просчитывать каждый свой шаг. А по-другому – нужно просто иметь голову на плечах. Ты согласен со мной, брат?
Внешность Ибрагима была необыкновенно располагающей. Наделенный могучей харизмой, он просто подавлял каждого собеседника. Невольно возникло желание поддакнуть, глядя на то, как выразительно и красиво изгибаются его губы.
– Ты прав, Ибрагим, деньги нам нужны для борьбы с неверными.
– Мне очень обидно, когда деньги уходят впустую. Как же так получилось, что оружие задержали в аэропорту? Ты мне сказал, что никакой осечки не случится.
Какой-то час назад Мухаджир был голоден и только и думал о том, как бы у него хватило сил, чтобы добраться до ресторана, но сейчас обнаружил, что аппетит напрочь улетучился.
Подобные рефлексы можно наблюдать у ягненка, привязанного к клетке с волком: в таком нежелательном соседстве бедное парнокопытное гибнет от потери аппетита.
Аккуратно, стараясь не стучать, Мухаджир положил нож и вилку на краешек тарелки. Тонкий фарфор издал высокий звук.
Ибрагим продолжал поедать баранину, отрезая всякий раз небольшие кусочки. Отсутствием аппетита он явно не страдал.
Наконец Мухаджир вновь взял нож и вилку. Ибрагиму нужно дать понять, что он не юноша, на котором можно вымещать собственное раздражение. Это разговор не наставника и ученика, а дружеский ужин партнеров, каждому из которых приходится исполнять роль, отведенную ему судьбой. Так что никакие неприятные вопросы не испортят ему ни аппетита, ни настроения.