Пираты Венеры
Шрифт:
— Защищайся! — воскликнул он. — Я не могу убить тебя, пока ты без меча.
— А почему ты хочешь меня убить? — спросил я. — Ты сошел с ума?
Острие меча Камлота медленно опустилось к полу.
— Я не хочу убивать тебя, — сказал он печально, все нервное напряжение ушло из него. — Ты мой друг, ты спас мою жизнь. Я бы лучше умер сам, чем убил тебя, но то, что ты только что сказал, требует чьей-нибудь смерти.
Я пожал плечами; мне это было недоступно.
— Что я такого сказал, Камлот? — пожелал узнать я.
— То, что ты собираешься
— В моем мире, — сказал я, — мужчин убивают за то, что они отказываются жениться на девушке.
Когда Камлот угрожал мне, я сидел за столом и не двигался, теперь я поднялся и взглянул ему в глаза.
— Лучше убей меня, Камлот, — сказал я. — Потому что я говорю то, что думаю.
Мгновение он колебался, глядя на меня, затем вернул меч в ножны.
— Я не в силах, — сказал он глухо. — Да простят мне мои предки! Я не могу убить друга.
— Быть может, — добавил он, очевидно, в поисках какого-нибудь смягчающего обстоятельства, — ты не можешь нести ответственность за несоблюдение обычаев, о которых ты не знал. Я часто забываю, что ты не из нашего мира. Но теперь, когда я разделил твое преступление, простив его… Скажи мне, Карсон, что позволяет тебе надеяться на брак с Дуари?
Я хмыкнул.
Скажи, Карсон, — настойчиво повторил Камлот. — Я не могу стать большим преступником, чем уже стал, если выслушаю тебя полностью.
— Я намерен жениться на ней, потому что я люблю ее и верю, что она уже наполовину любит меня.
При этих словах Камлот был вновь шокирован. Он попросту ужаснулся.
— Это невозможно! — вскричал он. — Она никогда до сих пор не видела тебя; она не может знать, что творится у тебя в сердце или в твоем безумном мозге!
— Как раз наоборот, она уже видела меня раньше, и ей прекрасно известно, что творится у меня в «безумном мозге», — заверил я его. — Я сказал ей об этом в Куааде, и сегодня повторил снова.
— И она выслушала тебя?
— Она была потрясена не меньше, чем ты — признал я, — но выслушала меня. Затем она выбранила меня и велела уйти.
Камлот облегченно вздохнул.
— По крайней мере она в своем уме. Не могу понять, на чем ты основываешь свою уверенность. Она не может ответить взаимностью на твою любовь.
— Ее глаза выдают ее. А более убедительным доказательством может быть то, что она не рассказала о моем преступлении, ибо это привело бы к моей смерти.
Он обдумал сказанное мной и покачал головой.
— Все это чистейшей воды безумие, — сказал он. — Ничего не могу понять. Ты утверждаешь, что разговаривал с ней в Куааде, хотя этого не могло быть. Но если ты видел ее раньше, то почему ты так мало интересовался ее судьбой, зная, что она — пленница на борту «Совонга»? Почему ты сказал, что считал ее моей возлюбленной?
— До последних минут, — объяснил я, — я не знал, что девушка, которую я увидел и с которой говорил в саду Куаада, и есть Дуари, дочь джонга.
Спустя несколько дней, когда я снова беседовал с Камлотом у себя в каюте,
— Я пришел просить назначить меня офицером, — объяснил он. — Я хотел бы присоединиться к вам и разделить с вами работу и ответственность за экспедицию.
— У нас достаточно офицеров, — ответил я, — и команда полностью укомплектована. Более того, — честно добавил я, — я знаю тебя недостаточно хорошо, и не уверен в твоей квалификации. К тому времени, как мы достигнем Вепайи, мы будем знать друг друга лучше. Если тогда ты мне понадобишься, я дам тебе знать.
— Но я хотел бы делать что-нибудь полезное, — настаивал он. — Могу я охранять джанджонг, пока мы не достигнем Вепайи?
Он имел в виду Дуари, чей титул, составленный из двух слов, означающих дочь и король, является синонимом слова «принцесса». Мне показалось, что в его голосе, когда он это говорил, прозвучало волнение.
— Ее хорошо охраняют, — объяснил я.
— Но я бы очень хотел заниматься этим, — настаивал он. — Это было бы знаком любви и верности по отношению к моему джонгу. Я мог бы стоять в ночную стражу, обычно никто не хочет этого делать.
— Не нужно, — сказал я кратко. — Стражи уже достаточно.
— Ее апартаменты находятся в кормовой части постройки на второй палубе? — спросил он.
Я ответил, что так оно и есть.
— И у нее своя стража?
— Рядом с ее дверью ночью всегда стоит стражник, — заверил я.
— Только один? — пожелал узнать он, как будто считал такую охрану недостаточной.
— В добавление к обычному палубному дозору — мы считаем, что одного стража достаточно. У нее нет врагов на борту «Софала».
Эти люди действительно проявляли заботу о благополучии и безопасности королевской семьи, подумал я. Даже чересчур, как мне показалось. В конце концов Вилор отказался от своих притязаний и ушел, после того, как упросил меня еще подумать над его просьбами.
— Он кажется даже более обеспокоенным благополучием Дуари, чем ты, — заметил я Камлоту после ухода Вилора.
— Да, я обратил на это внимание, — задумчиво ответил мой лейтенант.
— Никто не беспокоится о ней больше, чем я, — сказал я. — Но я не думаю, чтобы необходимо было предпринять еще какие-нибудь меры предосторожности.
— Я тоже, — согласился Камлот. — Сейчас она прекрасно защищена.
Мы выбросили Вилора из головы и занялись обсуждением других насущных вопросов. Вдруг послышался крик дозорного с марсовой площадки.