Пираты Венеры
Шрифт:
— Нет, — произнес Вик-йор угрюмо — Я оставлю ее у себя. Для тебя единственный шанс выбраться отсюда — делать то, что я прикажу. Неужели ты думаешь, что я отдам эту штуку тебе? Чтобы ть! меня убила? Я не такой дурак!
Дуара вернулась к работе. Она умела терпеливо ждать. Закрутив накрепко последнюю гайку, повернулась к Вик-йору.
— Влезай в кабину. Мы готовы к полету.
Вик-йор вскарабкался в кабину, а Дуара заняла место за штурвалом. Мотор заработал, пропеллер закрутился, корабль тронулся с места. Дуара вырулила к дальнему концу площади, затем развернулась по ветру. Сотни глаз наблюдали
«Анотар», набирая скорость, грациозно поднялся в воздух и, повернув на юг, исчез в ночи.
Вик-йор был напуган, он дрожал и стонал в отчаянии и ужасе.
— Мы упадем! — монотонно повторял он. — Мы упадем!
— Успокойся! — прикрикнула Дуара.
— Выпусти меня! Выпусти меня!
Дуара с радостью выполнила бы его просьбу, если бы получила пистолет и пузырек с противоядием. Она не отвечала, но потянула штурвал на себя и набирала высоту. За ее спиной Вик-йор съежился от страха и прикрыл руками глаза.
— Мы спускаемся? — спросил он.
— Подожди, — ответила Дуара, — пока не смотри.
Она поднялась уже на пять тысяч футов. Обрывки облаков из нижнего облачного слоя цеплялись за ветровое стекло; в призрачном свете амторской ночи равнина под ними была еле видна — она казалась гораздо дальше, чем была в действительности.
Дуара выключила мотор и стала планировать.
— Можешь теперь выходить.
Вик-йор открыл глаза и посмотрел за борт кабины, и тут же с визгом отпрянул назад. Он дрожал так, что не мог даже говорить. Взглянув наверх, увидел близко над собой облака и закричал снова.
— Перестань визжать! — приказала Дуара.
— Ты хотела меня убить, — наконец удалось произнести Вик-йору— Хотела заставить меня шагнуть наружу, чтобы я упал.
— Отдай противоядие и пистолет, и я опущу тебя вниз и высажу, — предложила Дуара.
Существо поглядело вниз через борт. На этот раз оно глядело гораздо дольше.
— Мы не падаем, — сказал Вик-йор. Убедившись, что «Анотар» продолжает лететь, он медленно обретал самообладание, если не храбрость.
— Ладно, если хочешь опуститься вниз и выйти, отдай мне пузырек и пистолет, — настаивала Дуара.
— Ты спустишь меня вниз, но их я сохраню при себе, — заявил Вик-йор.
— Думаешь, это у тебя получится? — спросила Дуара.
— Вот что поможет мне, — сказал Вик-йор, приставив пистолет к боку Дуары, — опусти меня вниз, или я тебя убью.
Дуара рассмеялась.
— А что тогда случится с тобой? Или ты считаешь, что корабль полетит сам собой? Если я оставлю управление хотя бы на минуту, корабль врежется в поверхность Амтора под нами и похоронит и себя, и нас с тобой.
— Врешь, — пробормотал Вик-йор. — Он сам спустится вниз.
— Вот об этом я и говорю — он прекрасно спустится сам, но ни от него, ни от нас ничего не останется. Ты мне не веришь?
— Нет. Ты врешь.
— Ладно. Сейчас я тебе покажу, — и Дуара ввела корабль в штопор.
Сквозь рев ветра доносились вопли Вик-йора. Дуара выровняла корабль на высоте пятисот футов.
— Ну а теперь продолжаешь думать, что я вру? — ее голос был твердым и ровным, он не выдал ни малейшего признака ужаса, охватившего ее на первых двух тысячах футов долгого
— Больше никогда так не делай! — завыл Вик-йор — Мы могли разбиться.
— Теперь отдашь мне пузырек и пистолет? — спросила Дуара.
— Нет, — ответил Вик-йор.
Глава 38
К тому времени, когда настало утро и Вик-йор смог посмотреть вниз и увидеть мир, медленно проплывавший под ними, он утратил большую часть страха перед непривычной ситуацией, в которой оказался. Теперь он ощущал почти абсолютную веру в способность Дуары держать летящую штуковину в воздухе. С возвращением самообладания начал думать и о других вещах.
— Ты прижимала губы к его рукам, — проскрипел он. — Почему ты так делала?
Мысли Дуары были далеко.
— Что? — рассеянно спросила она. — Ах, это! Потому что я его люблю.
— Что такое люблю? — спросил Вик-йор.
— Ты не поймешь. Невозможно объяснить тому, кто не умеет любить. Это то, что чувствуешь к своему мужу.
— А ему нравилось, что ты прижимаешь губы к его руке?
— Уверена, что нравилось, надеюсь на это.
Вик-йор протянул руку.
— Сделай и мне так же, — распорядился он.
Дуара ударила его по руке и содрогнулась.
— Ты мне противен!
— Ты принадлежишь мне, — опять заскрипел Вик-йор. — Будешь меня учить, что такое любовь.
— Не говори о любви, — рассердилась Дуара, — ты оскверняешь само это слово.
— Почему я тебе не нравлюсь? — допытывался Вик-йор.
— Не только потому, что ты не человек, — ответила она, — мне нравились многие низшие животные. Скорее потому, что ты — коварный и трусливый, потому, что заставил меня лететь прочь и оставить моего супруга в том ужасном месте, потому, что в тебе нет ничего от настоящего мужчины, потому, что ты не мужчина. Ответила я на твой вопрос?
Вик-йор пожал плечами.
— Ладно. Не так важно, нравлюсь я тебе или нет. Главное, ты мне нравишься. То, что нравится или не нравится тебе, меня не касается. Конечно, если бы я тебе нравился, все было бы гораздо приятнее. Во всяком случае сейчас ты принадлежишь мне. Могу смотреть на тебя, прикасаться. Пока я жив, ты будешь всегда со мной. Раньше мне никто не нравился. Я даже не знал, что другое существо может нравиться. Вуйорганам никто не нравится, но никто и не противен. Если кто-то сегодня с нами, а завтра его нет, — нам все равно. До того, как я начал меняться, я делился, как и все. Даже будучи несколько лет вместе с другой моей половинкой, никогда не скучал по ней после того, как мы разделились. И к новой половине, что вырастала на мне, я тоже ничего не испытывал. Когда-то я был левой половинкой Вик-вик-вика, джонга. За правой сохраняется имя и личность. До сих пор я всегда оставался левой половинкой — но теперь целый. Я — как ты, Карсон и Иро Шан. Я — мужчина! В результате изучения поведения других форм жизни некоторые из мудрецов считают, что наши правые половинки аналогичны самкам других видов, а левые — самцам. Так что, как видишь, я всегда был самцом.