Пираты Венеры
Шрифт:
Не понимая, куда он клонит, я согласился и сказал, что отдам дань уважения принцессе, прежде чем кончится день.
Дел у меня было по горло и, если говорить честно, предстоящий визит не очень волновал. Скорее я опасался его, не слишком желая склоняться ниц перед королевской особой, но решил, что в знак уважения к чувствам Камлота выполню долг как можно скорее. Закончив самые неотложные дела, направился к каюте Дуары, расположенной на второй палубе.
Амторцы не стучат в дверь, они свистят. По сравнению с нашими обычаями это, пожалуй, более удобно.
Мой сигнал был очень прост: высокая длинная нота, две короткие низкие. Стоя перед дверью в каюту принцессы, я думал не о ней, а о другой девушке, которую встретил далеко отсюда — в Куаде, городе на деревьях, в Вепайе. Ее я часто вспоминал, хотя видел всего два раза, лишь один раз говорил и сразу признался в любви, пришедшей внезапно.
В ответ на мой свист мягкий женский голос пригласил войти. Я шагнул внутрь и очутился лицом к лицу с принцессой Дуарой. Ее глаза расширились, и легкий румянец вспыхнул на щеках.
— Ты! — воскликнула она.
Я был потрясен: передо мной стояла девушка из сада джонга!
Глава 12
КОРАБЛЬ
Какая неожиданность! Внезапный поворот событий заставил меня молчать. Дуара тоже была смущена. Необычная, парадоксальная встреча — но для меня, по крайней мере, она была счастливой.
Я рванулся вперед, но в моих глазах, должно быть, она прочитала больше, нежели разрешалось этикетом, и это напугало ее. Она отпрянула назад еще поспешнее.
— Не касайся меня! — прошептала она. — Не смей!
— Разве я сделал вам когда-нибудь что-то плохое? — спросил я.
Мой вопрос ее, казалось, успокоил. Она покачала головой и подтвердила;
— Нет, никогда. Я послала за тобой, чтобы поблагодарить за услуги, уже оказанные тобой, но не представляла, что это ТЫ! Я не знала, что Карсон, о котором все говорят, это человек, который… — Она остановилась и нерешительно посмотрела в мою сторону.
— Который сказал вам в саду джонга, что любит вас, — поставил я точку.
— Нет! — воскликнула она. — Наверное, ты не осознаешь всю оскорбительность, всю преступность подобных слов!
— Разве любить вас — преступление?
— Преступление — говорить мне такое, — ответила она довольно высокомерно.
— Тогда я закоренелый преступник, — согласился я, — потому что не смогу удержаться и не говорить вам о любви, где бы вас ни видел.
— Если так, ты не должен меня больше видеть, чтобы никогда не говорить мне этого, — решительным тоном заявила она. — За верную службу я прощаю все твои прежние оскорбления, но не повторяй ошибок!
— А если не смогу? — настаивал я.
— Ты должен! — она была серьезна. — Для тебя это вопрос жизни и смерти.
Ее слова поставили меня в тупик.
— Не понимаю, что значат ваши слова!
— Камлот, Хонан и любой из вепайцев на борту корабля убьет тебя, если узнает, что ты мне говорил. Джонг, мой отец, уничтожит тебя, как только мы вернемся
Я подвинулся поближе и заглянул ей в глаза.
— Вы никогда не скажете.
— Почему? Ты в этом уверен? — резко осведомилась она, но голос ее дрогнул.
— Потому что вы желаете моей любви, — бросил я ей вызов.
Дуара сердито вскочила на ноги.
— Ты безумен, безрассуден или просто невоспитан! Вон! Не желаю больше тебя видеть!
Грудь ее бурно вздымалась, прекрасные глаза сверкали, и опасная близость такой красоты чуть не заставила меня поддаться безумию и схватить ее в объятия. Хотелось прижать к себе и покрыть губы поцелуями, но больше всего я желал ее любви, а потому обуздал свой порыв. Завоевать сердце, только покорив ее разум. Не знаю, откуда родилась уверенность, но так было! Нельзя применять силу к женщине, которой противны твои ухаживания. Но с первого момента, когда я увидел девушку в саду в Вепайе, во мне росло убеждение: она испытывала ко мне более чем простой интерес!.. Это было одно из тех подсознательных чувств, которые сильно помогали ученикам старого Чандра Каби.
— Простите, но вы отправляете меня в изгнание, — произнес я как можно спокойнее. — Не думаю, что заслужил наказание, но обычаи вашего мира не похожи на наши. У нас любовь мужчины не позорит женщину, даже если она уже замужем за другим!
И тогда мне в голову вдруг пришла новая мысль — Вы уже принадлежите кому-то? — спросил я, холодея.
— Конечно, нет! — воскликнула она. — Мне нет еще девятнадцати!
У меня отлегло от сердца…
И то, что ей не семьсот лет, уже было приятно… Я ведь часто думал о ее возрасте, хотя это ничего и не значило: людям столько лет, на сколько они выглядят, будь то на Венере, на Земле или на любой другой планете!..
— Ты уйдешь! — пригрозила она. — Или я позову кого-нибудь из вепайцев и скажу, что ты меня оскорбил.
— И меня убьют? Нет, вы не заставите меня поверить, что способны на такой поступок!
— Тогда уйду я! И помни: не пытайся увидеться со мной или заговорить.
Сказано было тоном, далеким от ультиматума, после чего она вышла в соседнюю комнату. Таков был конец нашей встречи — нельзя же преследовать ее. Повернувшись, я печально побрел к башне в капитанскую каюту.
Теперь, когда аудиенция кончилась, стало очевидно, что я не только не добился успеха, но, наоборот, ощутил тщетность своих усилий. Между нами непреодолимый барьер! Невозможно поверить, что она полностью безразлична ко мне; или ее поведение — лишь реакция на мою самоуверенность? Похоже, Дуара ясно доказала и словами и делами, что она и я — по разные стороны пропасти. Я оказался персоной нон грата — нежелательной личностью, как говорят дипломаты.
Несмотря на это, или, может быть, благодаря этому, вторая, значительно более долгая встреча, лишь разожгла мою страсть. Я оказался в труднейшем положении отчаявшегося влюбленного. Ведь она рядом на «Софале»: невозможность встречи лишь бередила мои раны.