Пираты. Книга 3. Остров Моаи
Шрифт:
– Девушка, – Кравец взял ее за локоть. – Вы успокойтесь. В нашем вагоне врачей нет, мы выяснили. И фельдшеров нет, и санитаров... Пройдите по составу, пусть проводники узнают у своих пассажиров. И через пять минут все будет ясно.
– Да, да, конечно...
Оля протиснулась через забитый коридор, выбежала в тамбур, и в наступившей тишине слышно было, как грохнула наружная дверь. В этот момент все особенно четко, как бы вновь, услышали настойчивый гул ветра.
– Везет тебе, друг, – сказал Сашка.
– Везет, – механически подтвердил Борис. – Дальше некуда.
– Я читал где-то рассказ о том,
– А баба-то от него забеременела?
– Да нет, при чем здесь он!
– Сам же говоришь – познакомились... Они ведь познакомились?!
– Да! Они! Познакомились! – кричал Афанасий. – Ну и что?!
– Как что? Рожать ведь начала...
– Перед родами познакомились! Понятно?! Рожать начала баба прямо на дороге, а тут мужик! Понял?!
– Что же она, на обочину не могла сойти? Так прямо и на дороге?
– Дурак! Кто же на дороге рожает! Конечно, сошла на обочину, под куст какой-то... А тут мужик.
– Насильник? – серьезно спросил Иван.
Афанасий бешено посмотрел на него и отвернулся.
– Так вот, – начал он, стараясь успокоиться. – Смотрит мужик, а баба-то рожает... Да, да, рожает, – повторил Афанасий, видя, что кто-то опять собирается перебить его. – И ничего тому мужику не оставалось, как принять в этом деле самое, можно сказать, активное участие. Ему там больше всего с пуповиной пришлось повозиться, никак он ее оборвать не мог... А ножа не было, чтоб перерезать.
– Ну оборвал все-таки?
– Конечно, о том и рассказ. А ты что думал, до сих пор обрывает!
– Как же он оборвал-то ее, пуповину? Она ведь того... жила, – заинтересовался Иван.
– Перегрыз, понял?! Зубами!
– Ну и трепло ты, Афоня, ну трепло!
– Этот парень правильно сказал – цыганок надо пригласить.
– А перед этим спиртом их протереть.
– Ну, со спиртом сейчас нелады, а вот снегом натереть можно бы!
– Какой снег! Какой снег! Они ведь нежные, как кролики! Говорят, они из Индии. Или из Испании.
– Ничего себе нежность – круглый год по Острову кочуют!
– Если пацан родится – машинистом будет.
– А если в шахте, так что, по-твоему, – шахтером ему надо быть?
– А что, в шахте тоже было дело? – удивился Иван.
– Не знаю, может, и было...
– Ну, с кем спорить, что пацан родится? – спросил Сашка.
– А на что спорить-то, на штаны?
– Зачем на штаны... Как приезжаем, ведешь меня в ресторан и кормишь-поишь, пока не скажу хватит. Мяса хочется. Жареного, с корочкой, чтобы на нем еще пузырьки лопались... И лимоном его побрызгать. А на второе тоже мясо. И тоже с корочкой и лимонным соком... Разрежешь, а от него дух! И на третье мясо...
– Заткнись! – свирепо сказал Иван. – Мне это мясо каждую ночь снится. Только я его в рот, а оно вроде нарисовано и из бумажки вырезано. А сегодня колбаса приснилась, толстая, мягкая, с прожилками... Потом смотрю, не колбаса это – подделка из глины раскрашенной. Хватил я ее об пол, она и рассыпалась на мелкие кусочки. Тут какие-то собаки налетели, начали жрать эти кусочки... Дурь какая-то.
– Это
ГЕНА. Если и можно было говорить о каком-то удовольствии от всех наших дорожных приключений, то водка, спрятанная в моем чемодане, все портила. Мне ее было не жаль, но дело-то в том, что деньги на нее собирали все наши ребята и вернуться ни с чем – это не по-людски, а с другой стороны, молчать о том, что у тебя кое-что припрятано... Тоже ни в какие ворота.
Неприятная ситуация, и как из нее выбраться, я даже не представлял. Но, услышав слово «спирт», брошенное кем-то, я вдруг понял, что мои запасы могут здорово кому-то пригодиться.
– А что, – спросил я, – водка тоже этих самых микробов убивает?
– Может, и не убивает, – ответил Алик, – но настроение она им портит.
– Она глушит их, они потом очень долго в себя прийти не могут, – уточнил Федор.
– Не она глушит, а они ее глушат, – закончил обсуждение Афоня. – Что же, по-твоему, микробы дураки, что ли...
Я вернулся в купе, достал из-под лавки литровую банку, долго протирал ее в тамбуре снегом, пока пальцы совсем не задубели от холода. Когда я снова вернулся в купе и наклонил чемоданчик над банкой, струя «Столичной» потекла по его боку, по полке, закапала на пол. Рискнув, я наклонил чемодан сильнее, и струя водки брызнула в банку. Наполнив ее до краев, я поставил чемодан на место, не удержавшись, отхлебнул глоток. Он бы все равно расплескался. Да и надо же попробовать, что везешь. Оказалось, все правильно, водку.
И тут началось самое интересное. С грохотом распахнулась дверь, и в вагон вбежала радостная наша проводница под названием Оля, а за ней, хотите верьте, хотите нет, две довольно-таки при возрасте тети и цыганка. Широкий подол, цветастое платье – в общем, все, что полагается. А ребятам только потешиться дай. Начали хлопать ту цыганку по плечам, подбадривать, не робей, мол, старуха.
– Чего столпились? Не собирайтесь – коридор должен быть свободным, – твердо так сказала одна тетя, и мы поняли, что она в курсе. И сразу всем стало легче. Нашелся человек, который возьмет это дело на себя. – Аптечка есть? – спросила она у проводницы.
– Есть вообще-то ящичек... Я сейчас!
– Захватите несколько постельных комплектов. И включите титан. Пусть ребята снегу принесут. И халаты хорошо бы достать. Спросите у буфетчицы. У нее должны быть. Может, у пассажиров есть карманные фонарики – несите, сколько найдете!
Команды из этой тети сыпались, как из мешка. Бедная Оля не знала, с чего начинать.
– Врач? – спросил я.
– Врач, – кивнула Оля. – Зубной.
– А вторая?
– Фельдшер из зверосовхоза... Так что, братцы, у меня только на цыганку надежда. Говорит, что и счет потеряла, сколько родов приняла. Ой, Гена, там эти цыгане такой гвалт подняли – ужас. Все решали, кого послать. Одна до сих пор ревет, обиделась, что не ее... Ужас.