Пираты. Книга 4. Охота на дельфина
Шрифт:
— Кто? — только и спросил О’Лири.
— Я! — смело признался Дикобраз. — Он вызвал меня на бой, он проиграл бой, но все равно хотел прикончить и сеньора Алонсо, и меня. Все видели, как это было.
Капитан перевел мрачный взгляд на Томазо, тот, скривившись, кивнул.
— Мы еще устроим суд, но сперва пусть все подумают. Пробей нарвал нам днище, я ведь потерял лучшего из абордажной команды! Дикобраз, что бы ни решила команда, ты вернешь мне те деньги, которые я ему выдал авансом, а Грек пропил у мадмуазель Монморанси.
Алонсо лишь усмехнулся, подумав, что деньги
— Мне чертовски жаль, Грек. Но что толку теперь таращиться на море и дрожать? Прощай.
Он взялся за нож, сильно дернул и тут же отпрянул, исхитрившись уклониться от фонтана крови, хлынувшей из раны. Грек покачнулся, захрипел, а потом перевалился через фальшборт и упал в воду.
— Имущество делит команда, если иного Грек не указал в договоре! — сказал Тихий Томазо. — А я с самого начала знал, что дерьмово это закончится.
— Уберите здесь все! — потребовал капитан. — Суд состоится на закате, если не изменится погода. Вам, сеньор Алонсо, я советую держаться подальше от развлечений матросов. Вы не член команды, помните об этом. А вашу двойную долю мы, если что, с удовольствием разделим между собой, вот как долю Грека. Томазо, иди со мной.
Тяжко вздохнув, Тихий Томазо поплелся за капитаном. Диего вытер лезвия ножа и стилета о камзол и направился к камбузу. От его глаз не укрылось, что предпочитавший быть незаметным Фламель успел нырнуть туда еще до появления О’Лири.
— Вот ваш нож, мсье Никола, и с ним моя благодарность. — Диего впервые спустился в это крохотное, душное помещение с печкой, небольшим столом и второй дверью, ведущей в общий трюм. — Вы заняты?
— Чем?! — с неожиданным возмущением ответил вопросом на вопрос Фламель, нарезавший мясо крупными ломтями. — Чем я могу тут быть так уж занят? Мы взяли копченого мяса, сухарей, немного лука и чеснока и пять бочонков рома. Ах да, в трюме еще стоит ларь с мукой, капитан любит оладьи. Матросы натащили фруктов, но все они или будут съедены в течение трех дней или испортятся. Это меня вообще не касается! Я слышал, что на многих кораблях возят коз ради молока, кур ради яиц, но не на «Монморанси». Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем им повар.
— А вино в вашем ведении? — Диего подумал, что в этом был бы хоть какой-то толк. — Я видел у капитана бутылку неплохого андалусийского.
— Вино в ведении капитана, ром в ведении боцмана, — ответил Фламель и принялся точить ножи. — На ужин я раздам сухари и солонину, вот и все мои обязанности как повара. Утром принесу оладьи для капитана и для вас. Предупреждаю: масло купили скверное, молока и яиц нет. Как можно так питаться?! А это мясо? Я уверен, при такой погоде оно начнет попахивать уже через неделю. Его коптили буканьеры, а они люди безграмотные, обязательно или слишком высоко повесят, или сожгут. Я имел счастье с ними пообщаться, нарвался на отряд этих буканьеров-браконьеров, пока шел по побережью.
— Говорят, буканьеры — хорошие стрелки.
— Да, — кивнул Фламель. — А вот грамоте обучены далеко не все, и я нахожу
— И для развития европейского населения они тоже ничего не делают, — кивнул Диего и присел на холодную печку. — Матросы обсуждают бой и смерть Грека, самое время нам поговорить. Откуда вы узнали о «Ла Навидад», мсье Фламель?
— Услышал легенду на островах и заинтересовался. Кстати, спасибо, что взяли меня с собой, я очень надеюсь увидеть этот корабль.
— Полноте, мсье Фламель! Вы знаете больше. Как вы говорили про тот металл… Ну, которым якобы пользовались атланты.
— Орихалк! — У Фламеля заблестели глаза. — Орихалк, который и дал Атлантиде ее могущество. В нем все, в нем ключ и к философскому камню, и к панацее, и, возможно, даже к источнику вечной молодости!
— Философский камень? Ах да, вы же алхимик, верно? — Диего, все еще переполненный торжеством победы, беспечно болтал ногами. — И что же, много золота добыли из свинца?
— Немало, но не «из свинца», как вы выражаетесь, мсье Алонсо. Суть трансмутации — превращение свинца в золото. Подобное можно делать и с другими металлами, например с оловом. Но нужна целая лаборатория и многие вещества, например большой объем ртути.
— А яйца, снесенные петухами? — припомнил читанный когда-то трактат Алонсо. — Из них, насколько я помню, вылупляются василиски, которых надобно сжечь, и потом золой… Я не помню, что там надо сделать с этой золой.
— Вот из-за таких, как вы, алхимию и считают лженаукой! — вдруг закричал Фламель и, продолжая точить ножи друг о друга, подскочил к Алонсо, так что арагонец отшатнулся. Никола, впрочем, тут же заговорил тише и чуть отступил. — Невежды! Великие мастера алхимии зашифровывали свои труды, чтобы знания не попали в нечистые руки. Представьте, что предпримет испанский, а хоть бы и французский король, узнай он, как на самом деле можно пополнить казну. Первое, что он бы затеял, обзаведясь золотом, — нанял бы армию и затеял большую войну.
— Войны и так не кончаются, — осторожно возразил опешивший аббат.
— Кончаются, когда кончается золото, — буркнул Фламель. — Алхимики работают не ради золота, ну разве только на содержание лаборатории. Мы интересуемся наукой, мы стараемся развить знание, чтобы однажды сделать мир лучше. Но зашифрованные трактаты читают невежды и смеются, дураки пробуют заставить петухов нести яйца, и, конечно же, развелось полным-полно жуликов. Однажды меня отправили в тюрьму только за то, что я назвался алхимиком, вот до чего мы дошли!
— И как вы спаслись? — Диего изловчился украсть кусок копченой говядины и теперь нагло поедал его на глазах кока. — Как вы выбрались из тюрьмы, мсье Фламель? Мне почему-то все о вас интересно.
— Нашлись друзья, они помогли мне… — Француз удовлетворился наконец остротой ножей и отложил их в сторону. — Хотите обо мне знать? Хорошо. Я ищу орихалк. И у меня есть заслуживающие доверия свидетельства о древних записях, в которых говорится о путешествии атлантов сюда, в Вест-Индию. Даже более, чем свидетельства… Я видел карту.