Пироскаф «Дед Мазай»
Шрифт:
На сто рублей можно было купить великолепное эскимо «Пингвин» — тяжёлый запотевший брус на плоской лучинке. Сушкин так и сделал. Потом свернул на боковую дорожку, отыскал там среди низкорослой акации скамейку, забрался — поставил ноги на сиденье, а сам сел на спинку. Стал наслаждаться жизнью. Шоколадно-снежная мякоть сладко таяла во рту. Можно сказать, что пропитывала восхитительной прохладой организм. Белые капли падали на коленки, словно старались прогнать остатки комариного зуда, который всё ещё иногда шевелился в засохших расчёсах.
Когда мороженое кончилось, он облизал щепочку,
Да, у Сушкина был домик. Придуманный, конечно, зато очень славный. Сушкин жил там не один. Там обитала добродушная, хотя и строгая с виду тётушка (вроде тёти Полли в книжке про Тома Сойера), почти взрослая сестрица (вроде Мери), негритёнок Билл (не слуга, а приятель) и добродушный кот Питер. Заглядывали иногда товарищи вроде Гека Финна и Джо Гарпера… Мамы и папы в домике не было. Сушкин не решался придумывать родителей — возникало опасение, что это будет каким-то нарушением законов природы. Но все равно в домике было хорошо.
Никаких особых приключений здесь не случалось. Так, всякая ерунда: посидеть, поболтать с пацанами про пароходы на Миссисипи, подурачиться с Питером, стянуть с противня у тёти Полли свежую ватрушку. Однако в этих пустяках была своя радость. Выражаясь по-взрослому, Сушкин отдыхал здесь душой. Закроешь глаза — и ты в комнатке с грудой кружевных подушек, с геранью на солнечных подоконниках… Не всегда это, правда, получалось, но сейчас получилось, он оказался в домике. И тут же услышал тётю Полли:
— Несносный мальчишка! Ты слопал полфунта мороженого! Хочешь заработать ангину?
— Тётя Полли, оно совсем не холодное…
— Вот подожди, я наконец возьмусь за тебя… — Она погрозила Сушкину пальцем, поправила чепчик и поспешила на двор, гонять с клумбы бестолковых кур. Сушкин хихикнул, устроился в тётушкином кресле-качалке. Лениво жужжал шмель. Все было очень спокойно, уютно. Только… Сушкину казалось, что для полного счастья чего-то все-таки не хватает.
И он понял, чего. Ещё одной порции «Пингвина». Оставшаяся сотенная бумажка словно шевелилась в клетчатом кармане.
Сушкин выбрался из тени акаций на солнцепёк и зашагал к продавщице мороженого. Однако на полпути, у края аллеи, он увидел широкую, сшитую из полос красно-синей ткани палатку. Странно! Похоже, что раньше её здесь не было. Над завешенным входом косо висела белая доска с фигурной надписью:
Лотерея «АНТИКВАРИАТ»
Что такое «лотерея», Сушкин, конечно, знал. Что такое, «Антиквариат», он когда-то помнил, но потом забыл. Ну и ладно! Больше вывески его заинтересовал тощий дядька, торчавший перед входом. Он был в балахоне с рисунками из разноцветных треугольников и в белой высоченной шляпе. Но приметнее всего был у дядьки нос — удивительно длинный, с загнутым вниз кончиком. Нос придавал дядькиному лицу печальное выражение. Взгляд был таким, словно хозяин палатки ни на что в жизни не надеется — несмотря на весёлый клоунский наряд.
Но… когда Сушкин поравнялся с палаточным входом, дядька дёрнулся, будто в нем сработало множество пружинок. Рот растянулся в улыбку и сразу превратился
— О-о! Молодой человек! Вас привела Судьба!
— Не, я сам, — осторожно сказал Сушкин. Он опасался знакомств с непонятными личностями. — Я за мороженым…
— Ха! Что такое мороженое?! — Круглые чёрные глазки, сидевшие как-то наперекосяк, хитро заблестели. — Это эфемерное явление!.
— А что такое «эфемерное»?
— Это как мёд у Винни-Пуха. «Он вроде бы есть — и его уже нет!» Одно воспоминание! А если вы купите билет нашей лотереи, то сможете стать владельцем самых удивительных вещей.
— А что за вещи-то? — не сдержал любопытства Сушкин и потрогал колечко (он всегда так делал, если начинал волноваться).
— Изумительно удивительные! Войдите и убедитесь! — Дядька отдёрнул занавесь и поклонился, уронив шляпу. — Добро пожаловать!
Солнце просвечивало тонкую палатку, и внутренность её заполняли клубы цветного тумана. В этих клубах что-то громоздилось и блестело. Сушкина потянуло в палатку как на верёвочке И все же он опасливо глянул назад.
— Вам нечего бояться! — весело закричал носатый дядька. — Я не похититель детей и не людоед! Я сотрудник фирмы «Мир антиквариата»! Знаете, что такое антиквариат?
— Ну… это…
— Совершенно верно! Это старинные редкости, загадочные предметы, артефакты и прочие вещи, о которых мечтают коллекционеры! Смотрите сами!..
И Сушкин вошёл!
Ух ты-ты! Чего только не было в палатке!
Половину помещения занимал автомобиль музейного вида. На пузатых колёсах с тонкими спицами, с керосиновыми лампами вместо фар, с медной сигнальной трубой, с красной лаковой кабиной, похожей на старинную коляску…
«Вот бы выиграть такой и пригнать в детдом!» — хихикнул про себя Сушкин. Понимал, что не выиграет…
Вокруг автомобиля и по углам палатки громоздились и висели на крючьях редкости помельче. Велосипеды с громадными передними колёсами, часы ростом с книжный шкаф, рыцарские латы, блестящие люстры, чучела заморских птиц, сумрачные портреты в облупленных рамах, похожие на баяны и сундуки фотоаппараты, подзорные трубы, мушкеты и пузатые вазы. Особенно интересным показался Сушкину ящик с бронзовыми накладками и широченным приставным рупором. Граммофон. Сушкин видел в кино. Повертишь ручку, насадишь на штырь пластинку, и рупор поёт голосом артиста, который жил полтораста лет назад… Дядька так и сделал — покрутил, насадил, опустил на диск блестящую головку.
Он был титулярный советник! Она генеральская дочь! Он робко в любви объяснился — Она прогнала его прочь!..Вот это бас! Кажется, певца звали Шаляпин, про него рассказывали по телеку…
Прогнала его прочь…Шаляпин замолчал, потому что дядька поднял головку.
«Вот бы притащить эту штуку в игровую комнату. Весь народ сбежался бы!..»
Однако Сушкин, как все детдомовские воспитанники, был здравомыслящим ребёнком