Писать поперек. Статьи по биографике, социологии и истории литературы
Шрифт:
Если бы книга дарилась только для чтения, то инскрипт не был бы нужен: кем подарена книга и при каких обстоятельствах, адресат и так знает, а текстом для прочтения теперь располагает.
Конечно, в ряде случаев этикетность инскрипта уходит на второй план, когда с его помощью автор стремится решить конкретные задачи, например познакомить со своей книгой определенных коллег по литературному цеху, наладить или улучшить отношения с адресатом, обеспечить положительную рецензию (например, «Глубокоуважаемому Виктору Петровичу Буренину, на милостивый суд, от автора. Н. Карпов», «Почитаемому деду Пафнутию от уважающего автора. Удостойте добрым словом, если заслуживает, если же не заслуживает, то обругайте… молчанием. И.П. Зазулин» (Дед Пафнутий – псевдоним сотрудника «Петербургского листка» С.С. Окрейца) – Рейтблат, с. 473, 471), добиться постановки своей пьесы (например,
Но основная функция инскрипта – иная. Как уже отмечалось выше, инскрипт закрепляет символичность акта дарения, вводит в него инстанцию Другого. Ведь если просто подарить книгу, об этом будут знать только двое, никаких доказательств, что данная книга – дар, не будет. Функция подавляющего большинства инскриптов – интеграция литературной системы на основе обмена знаками лояльности и фиксации статусов внутри системы.
Подарив книгу, автор уже обозначил позитивное отношение к адресату. Инскрипт должен уточнить и нюансировать это отношение. Иногда такая нюансировка дарителю не нужна (или он не хочет добавлять позитивные краски). Тогда он ограничивается обозначением дарителя и адресата (нередко фиксируются также место и время дарения), это нечто вроде поклона при встрече.
Но значительная часть надписей фиксирует соотношение в литературной иерархии. Выбирая ту или иную формулу, автор закреплял социальную дистанцию (в рамках института литературы).
Немало надписей писалось в позиции «снизу вверх», от рядового или низшего члена литературной системы мэтру, ее руководителю и т.п. Вот инскрипты на книгах, подаренных А.П. Чехову: «Писателю-колоссу – от писателя-пигмея. Антону Павловичу Чехову Иван Белоусов», «Основываясь на словах одного талантливого писателя (Ан. Пав. Чехова), что “в литературе, как и в армии маленькие чины – необходимы” – я позволяю себе поднести этому писателю мое плохонькое произведение, рассчитывая на его снисходительность к маленькой, детской писательнице. М. Киселева», «Антону Павловичу Чехову, знаменитому, от самого незначительного. А. Мошин», «В знак памяти и уважения маленький писателишка талантливому А.П. Чехову. В. Долгоруков», «А.П. Чехову от искренне любящей его как человека и сердечно почитающей как писателя, его “микроскопической коллеги” Т. Щепкиной-Куперник» (Библиотека Чехова, с. 219, 241, 261, 289, 316; аналогичные инскрипты см. также на с. 258, 259, 270, 297, 312). Вариант – позиция ученичества: «Бесподобному учителю от слабого ученика. Глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову. Автор» (О. Волжанин) (Библиотека Чехова, с. 224), «Венценосному певцу беспримерных глубин и снежных высот Валерию Яковлевичу Брюсову с глубоким уважением и благодарностью – внимательный и всегда преданный ученик» (Блок, с. 40); «Глубокочтимому учителю Валерию Яковлевичу Брюсову. Сергей Бобров», «Валерию Брюсову – на вершины мастерства с дороги достижений» (С. Городецкий), «Глубокоуважаемому Валерию Яковлевичу Брюсову, моему учителю, с чувством неизменной любви к его творчеству. Владислав Ходасевич» (Автографы, с. 155, 254, 443).
Еще больше инскриптов пишется «по горизонтали»: равным по статусу, например: «Милому Ивану Алексеевичу Бунину от коллеги Антона Чехова», «Собрату по оружию (не огнестрельному – примечание для начальства) Александру Семеновичу Лазареву-Грузинскому от автора. А. Чехов», «Алексею Алексеевичу Луговому, собрату по профессии, от его почитателя. А. Чехов» (Чехов, с. 268, 277, 279); «Ю.Д. Беляеву, товарищу по искусству. М. Кузмин» (Лесман, с. 121); «Александру Кусикову – моему орлиному другу по ущельям поэзии и эльборусам слов. Автор» (В.В. Каменский) (Богомолов, с. 385).
Инскрипты, написанные «сверху вниз», встречаются очень редко, поскольку так или иначе будут ставить автора в положение нескромного человека, самохвала. Чтобы снять этот акцент, автор инскрипта нередко использует иронию: «Ромаше Голике от знаменитого писателя на память о его великих делах» (А.П. Чехов) (Чехов, с. 271), «Наде, моей любимой ученице. Валерий Брюсов» (Н.Я. Брюсовой) (Автографы, 179).
Неформальные инскрипты (Бальмонта, Маяковского, Северянина, Ремизова и т.п.) значимы как «минус-прием», на фоне распространенного этикета в инскрипте; они позволяют
И в заключение – об эволюции инскрипта (вообще-то это тема для специальной статьи). Исторически инскрипт возник из посвятительной надписи, а делалась она вышестоящему, покровителю. Поэтому инскрипты XVIII в. носили по большей части официальный характер и фиксировали в основном соотношение автора и адресата в социальной иерархии. В XIX в. инскрипт постепенно переходил от чисто социальных отношений к отношениям в сфере литературы, к культурной иерархии, иерархии талантов и внутрилитературных позиций. В ХХ в. все больше места в инскрипте занимают личные отношения дарителя и адресата. Но сам факт закрепления этих отношений инскриптом означает, что это лично-публичные отношения, т.е. личные отношения, имеющие публичную значимость, хотя исходно определяемые не статусом, а аффективными моментами.
2011 г.
КОММЕНТАРИЙ В ЭПОХУ ИНТЕРНЕТА
(Методологические аспекты) 289
В работе отечественных литературоведов, по крайней мере занимающихся русской литературой, комментаторская деятельность составляет одно из главных направлений. Речь идет, конечно, об историках литературы, но уточнение это не принципиальное, поскольку теоретиков у нас раз-два и обчелся, а современная литература отдана на откуп критике и почти не привлекает внимание исследователей.
289
В основе статьи – текст выступления на XI Лотмановских чтениях (Москва, 2003), доработанный с учетом обсуждения на чтениях.
Формы этой деятельности разнообразны: комментарий к впервые публикуемым по архивным источникам художественным произведениям, воспоминаниям, письмам, документам, комментарий в академических и близких к ним по типу изданиях классиков, примечания к «массовым» и учебным изданиям тех же классиков и известных писателей прошлого и т.д., и т.п.
В подобную работу литературоведы вкладывают массу времени и усилий, полагаю, что не меньше, чем в собственно исследования, в написание статей и монографий.
В то же время рефлексия над этой важной сферой труда литературоведа в последние годы в России практически отсутствует. И это при том, что и сама литература, и контекст и формы ее функционирования, и читатель быстро и весьма существенно изменились за последние 15 лет 290 .
В этих заметках мы попытаемся проблематизировать такие аспекты этой темы, как адресат комментария, границы комментируемого, характер комментария в эпоху революции в средствах коммуникации и т.д. Речь пойдет главным образом о комментировании русской художественной литературы XVIII—ХХ вв. Комментирование древнерусских, эпистолярных, мемуарных и т.п. текстов, в которых для читателя значим не столько эстетический, сколько познавательный аспект и аудитория которых существенно уже, неизбежно должно отличаться по своим принципам, хотя часть тенденций, о которых ниже пойдет речь, присуща и этой сфере. Определенная специфика присуща и комментированию переводной литературы.
290
См.: Гудков Л., Дубин Б. Издательское дело, литературная культура и печатные коммуникации в сегодняшней России // Либеральные реформы и культура. М., 2003. С. 13—89.
Прежде всего определим, что понимается под комментарием. В словаре, подготовленном Институтом русского языка, находим такое определение: «Комментарий – толкование, разъяснение какого-либо текста» 291 . «Краткая литературная энциклопедия» дает близкое по характеру определение: «Комментарий (от лат. commentarius – заметка, толкование) – жанр филологического исследования, разъясняющий текст лит[ературного] памятника» 292 . Почти дословное повторение этой формулировки можно найти в «Литературном энциклопедическом словаре» (М., 1987) и «Литературной энциклопедии терминов и понятий» (М., 2001).
291
Словарь русского языка. М., 1982. Т. 2. С. 83.
292
Краткая литературная энциклопедия. М., 1966. Т. 3. Стлб. 691; автор статьи – К.И. Тюнькин.