Писатель: Назад в СССР
Шрифт:
Глава 1
Редактор смотрел на меня с фальшивым сочувствием.
— Поймите, господин Краснов, я с огромным уважением отношусь к вашему творчеству… Да что там — с уважением! Когда мне было пятнадцать, ваш роман «Солнцепек» был моей настольной книгой… Но, к сожалению, времена изменились. Клиповое мышление общества и так далее. Простите, но на одних старых заслугах сейчас далеко не уедешь. Писатель не может в наши дни три года ваять один роман, а потом бесконечно пожинать лавры. Если вы не выдаете новинку, хотя бы раз в три месяца, вас тут же забывают! Кроме того, автор
— Дожили… Забыли наши корни! А как же национальная самобытность, гуманизм, жизнеутверждающий посыл? Где все это в ваших попаданцах?
Редактор снисходительно пожал плечами:
— К развлекательной литературе относятся примерно так же, как к проституции: осуждают, но пользуются. А другие книжки сейчас никто почти не читает. Прошли те времена, когда за собраниями Пушкина в очередях стояли. Все на литпощадках продается.
— А что это такое — литплощадки? — уточнил я. — Места, где читатели встречаются с писателями?.. У меня как раз на завтра запланирована такая встреча в Центральном доме литераторов. Причем не в этом интернете, а вживую.
— Не совсем, — усмехнулся редактор, во взгляде, кажется, сверкнули ехидные искорки. — Литплощадками называют специальные интернет-ресурсы, где писатели поглавно выкладывают свежие тексты, а читатели их читают и оставляют свои комментарии… Если ваш роман интересен, просмотров, прочтений и комментариев будет много — и он поднимется в рейтинге. Кстати, таким образом вы можете неплохо заработать, — подытожил он.
— Ага, то есть, вы предлагаете мне взять этот роман, — я прихлопнул ладонью толстую пачку листков,— и публиковать его в Интернете по главам, но… Его же украдут пираты!
Мой собеседник кивнул, причем с совершенно спокойным видом.
— Риск, конечно, существует, но ведь и опубликованную книгу могут отсканировать и выложить в сети для бесплатного скачивания. Такое всегда было.
— Могут, — не стал спорить я, — но выкладывать туда свое, выстраданное, собственными руками — слуга покорный…
— Воля ваша! — отмахнулся редактор. — Я, конечно, могу принять на рассмотрение ваш роман, но ничего не гарантирую.
— Когда же я получу ответ?
— Позвоните недельки через две, а лучше — через месяц. И вообще, в следующий раз присылайте на электронную почту.
— Хорошо, — пробурчал я и тяжело поднялся.
Кипа листов осталась лежать на столе.
Я оглядел редакционную комнату. Шкафы, столы, компьютеры, затылки сотрудников, склонившихся над клавиатурами. На меня явно старались не смотреть. Проходя мимо зеркала, что висело на торцевой стенке одного из шкафов, я заметил свое отражение. Согбенный смешной старик — на лысине задорно торчит несколько волосков — все, что осталось от некогда роскошной рыжей шевелюры, которая так гармонировала с моей фамилией. Неудивительно, что молодые сотрудники издательства не принимают меня всерьез.
Состарился. Устарел, вместе с давно отшумевшей эпохой. Руина великого социалистического прошлого, тень его могучей литературы. Один из последних ее представителей, никому не нужный,
Игровая приставка была его настольной книгой, а не «Солнцепек» — роман о героической прокладке канала в Каракумах. Правда, он ведь был экранизирован, и неплохо, но кто сейчас помнит этот фильм? Я вздохнул и пригладил редкие волосинки на макушке.
Ладно. В среду встреча с читателями. Ирина обещала все снять на видео и как раз-таки выложить в Интернете. Вот тогда я и поговорю с этим сопляком, которого владельцы издательства почему-то поставили решать, кто достоин публикации, а кто — нет. Увидит, как Артемий Краснов раздает автографы на старых, зачитанных томиках…
Нет, не «Солнцепека», конечно, и не повести «Тучи с Запада»… Скорее всего — «Откровенных сказок», столь популярных в восьмидесятые… Эх, было времечко!.. Книжки расхватывали, как горячие пирожки на морозе… В магазинах их было не купить. Распространяли только по блату, нужным людям. Даже из журналов вынимали страницы и сами переплетали. Приходилось и мне подписывать такие, самодельные книжки. Одна читательница получила томик моих «Сказок» на время, на пару дней, и переписала их от руки, чтобы оставить экземпляр себе. Вот как люди книги любили!
А теперь это единственная оставшаяся у меня верная поклонница… Ирина, Иришичка, Ируня. Мне почти семьдесят, а ей-то — меньше пятидесяти… А когда мы познакомились — мне было под сорок, а ей около двадцати — этакий благоухающий розанчик. И соблазнять долго не пришлось… Сама была рада. Ну как же — живой классик обратил внимание на скромную вчерашнюю пэтэушницу. Замуж я ее так и не позвал… Может, зря? Очень может быть. Да вот только привык к холостяцкой жизни…
Вот сейчас приползу домой, в свою потертую однушку, хлопну рюмашечку бюджетного коньячку и завалюсь на любимый и продавленный диванчик… Вымотал меня этот поход в издательство, а главное — он оказался совершенно бесполезным.
Раньше редакторы мне в рот заглядывали, ждали, что я скажу, чем порадую. А теперь — позвоните через месяц! МЕСЯЦ! Вот сволочи… И главное — пожаловаться некому. В прежние времена, чуть что, я звонил в секретариат Союза писателей, а если там не могли принять меры — в горком! Да лет сорок назад этот хлыщ у меня бы в ногах валялся, прощения просил…
Кое-как добравшись до своего спального района, я добрел до подъезда двенадцатиэтажки, поднялся на восьмой, ввалился в квартиру… Мертвая пыльная тишина… Когда-то я гордился своей квартирой. Дорогой по тем временам югославской мебелью, которой сейчас, строго говоря, место разве что на свалке. А главное — жил полной свободой… Хочу — днями и ночами стучу по клавишам пишущей машинки. Хочу — выпиваю с друзьями. Хочу — баб вожу. А сейчас — ни друзей, ни баб — Ирина разве что, но она не в счет. Вот только и осталось у меня моя работа. Да и то, что я сейчас пишу — никому не нужно. Обычной прозой никого не удивишь. Им, видите ли, попаданцев подавай. Тьфу, блин! Чтоб им пусто было!