Пища Мастеров
Шрифт:
– Женя, я чувствую себя так, как будто только что сошла с поезда или с самолета в незнакомом городе. А ты?
Она все время держит меня за руку, будто боится, что я исчезну, приятно, черт возьми!
– Ну, и у меня так же.Улицы, дома, перекрестки, скверы- город как город… незнакомый совершенно, ой, подожди, вот этот дом с балюстрадой - ну точная копия дома моего друга Севки в Питере. Я гостил у него много раз, эх, хорошо мы время проводили, - лучшие воспоминания юности с этим домом связаны! Ну точно такой подъезд и две скамейки, подожди, тут еще надпись была выцарапана… нет, надписи нет… может закрасили? А за поворотом
– Может мы зря из красной комнаты ушли, а? Мне и там было неплохо. А ты запомнил дорогу обратно?
– Запомнил, но вряд ли нам нужно туда возвращаться, сказали же- это демонстрация, предбанник… А мы должны идти дальше.
– А мне хочется только быть с тобой, все равно где, хоть в предбаннике…- она потерлась о мою руку щекой.
– Мне тоже, Полинка, но правила надо уважать, если не все, то хотя бы какую -то часть.
– Смотри, Женя, город как город, люди обыкновенные и вроде все ведут себя нормально, а Стефан говорил, что здесь все можно… интересно, что он имел в виду?
– Посмотрим, внешнее спокойствие бывает обманчиво, только расслабишься ,- что-нибудь обязательно произойдет. Но здесь и правда все довольно симпатично. Будем открывать для себя этот мир постепенно… ой, смотри, базар, вроде.
Ряды уставленные бидончиками с молокам, комочками творога в марлевой ткани и крынками с густой желтой сметаной.
– А вот мед золотистый, липовый, попробуем? Ложку сметаны и ложку меда…. Стой, ты измазала щеку, позволь мне самому вытереть, нет… не так…ну что ты стесняешься на базаре целоваться, что ли? Да пусть смотрят, не обращай внимания. Губы твои слаще меда-то…
– Женя, ну … может это нарушение общественного порядка, а? Другие-то не целуются.
– Ну пойдем дальше, дай руку, а то еще потеряешься в толпе. А вот бадьи с соленьями, капустные листы хрустящие, яблоки моченые, - держи -ка одно. А вот и ягоды- целый ряд смородины, хочешь? Говоришь в Америке со смородиной туго! Надо же!
– Женя! Это же любимая моя ягодка- бабушка ее столько заготавливала на зиму- с сахаром перетирала- для меня специально. Чувствуешь, аромат смородинный терпкий?
– Смородинка! Ух как тебе подходит это имя! Я теперь буду тебя так называть- Смородинка моя! Купим стаканчик?
– А деньги?
– Сейчас попробую им предложить те, что у меня в кармане. Да, пожалуйста, и листьев смородинных подбросьте в кулечек, - буду чай заваривать, положу в кипяток парочку. Взяли деньги, глазом не моргнули. Держи кулек, Полинка.
– А где ж ты его заваришь? Мы же еще не знаем где будем жить, мы должны догадаться сами как-то. Но мне все равно где, мне лишь бы с тобой.
Идем с ней по улице и едим смородину немытую из газетного кулечка. Мостовая выложена крупными булыжниками, ряды утопающих в зелени белых домиков с красными крышами - частный сектор, вроде- калитки крашенные, резные. Я опять останавливаюсь и целую ее, вдыхая смородинный аромат ее губ… собака лает на нас из подворотни, любопытная юная веснушчатая мордочка подглядывает за нами из окошка … Не могу оторваться от тебя, милая моя, не могу рук отпустить, хочу тебя опять, чувствуешь как хочу? Ну хоть прямо тут на улице…Ну что тебе так в душу запали эти слова про общественный порядок? Смотри, вон лесная зона, вроде, там нет никого, пойдем, а?
– Женя, ну
– Ну куда ты спешишь? Не бойся, не останемся на улице, ну гостиницы- то тут должны быть? В крайнем случае постучимся к кому-нибудь, попросимся переночевать.
– Ой, не люблю я такого.
– Полинка, не волнуйся-, летние ночи должны быть теплыми, а вдвоем- не замерзнем.
– И то правда. Я с тобой я могу и на скамейке всю ночь сидеть.
Как она смотрит на меня! За один этот взгляд все готов отдать- и нежность в нем смешалась с надеждой, и страсть с застенчивостью и кокетством лукавым, и тут же рядом страх, что придется расстаться хотя бы ненадолго.
И я все-таки увлекаю ее в лес.
– Женя, я узнала это место, мы же были здесь, помнишь? Когда мы первый раз вместе оказались! Вот то же самое поваленное дерево и крона деревьев над головой!
Ха! Помню ли я? Это была приятнейшая неожиданность, я не думал, что она спососбна так чувствовать! Сначала решил, что шальной демовэйв нас унес, что случайность все это, а потом увидел сияние вдалеке и понял, что перед ней Золотые Ворота открылись. А из ворот тетка какая-то вышла, а вид у тетки был- ну не иначе- курандера. Обрадовался я за Полинку так, и загордился сразу, что именно я стал причиной этого, я помог ей. А потом тоска такая защемила- думал: сейчас пойдет на этот блеск, не оглядываясь…А она вдруг… ух, милая моя, ты сама не знаешь от чего отказалась и что сделала для меня и не только для меня, а для всех казадоров! Уж я-то этот шанс ни за что не упущу!
Одежда летит в сторону, зацепливаясь за низкорослый чахлый высохший от жары- куст.
– Мммм… скореее….
– Ты хочешь, чтобы я была совсем голая?
– Да, совсем, совсем голая, я хочу видеть тебя всю, вот так.
Предзакатные солнечные блики на наших телах, на ее - загорелом, и моем - совсем белом, - я терпеть не могу загорать.
– Раскройся вот так.
– Не могу.
– Что так?
– Мне стыдно.
– Стыдно? Чего же?
– Когда ты туда мне смотришь, мне очень стыдно… и… здесь очень светло….
– Но я так хочу… видеть тебя всю…вот так, раскрытую.
– Зачем?
– Для меня это - самое прекрасное из всех зрелищ. Позволь мне…
Стыдно, говорит. Что это она до сих пор стесняться не разучилась? Такое ураганное сочетание в ней- целомудрия и страсти. Тем лучше, любимая, - момент преодоления стыда- самый сладкий из всех, и эта сладость неведома бесстыжим людям.
Она раскрывается так как я хочу, хоть ей и стыдно,- я же вижу, что она переживает, даже лицо закрывает руками, но все же слушается, ей нравится мне подчиняться, она и не думает скрывать, что я имею над ней власть. И как же меня заводит ее подчинение и признание моего господства над нею!
Стыд. Интересное это явление. Тонкое. Где грань и где расстояние, чтобы почуствовать, что еще нельзя или что уже поздно? Помочь преодолеть стыд- это умение быть своевременным. Просто надо дождаться, почуствовать, что женщина готова принять «непристойное» предложение, и «дожать». Можно конечно за такие дела и по морде, как говорил поручик, но, все же, женщина забывает про стыд только когда любит и застенчивость, это - тот покров, который мешает вторжению чужеродного и спадает при приближении своего.