Пища Мастеров
Шрифт:
– А ты женщину, которая со мной была вчера, помнишь?
– Ну, так из-за нее у нас размолвка и вышла, она сказала, что я побежал за этой женщиной как последний кобель, а про нее вообще забыл… сказала, что это- последняя капля была…
– Значит помнишь женщину?- я вернул его в нужное мне русло.
– Конечно, как такое забудешь? Яркая такая, смелая. Ну, вы, ребята, и рисковали вчера! Там же пьяных мужиков много было. Специально лезут туда, чтобы на девок танцующих позырить. А тут такое!
– Понравилась тебе женщина, говоришь?
– Очень. Красивая. Повезло тебе, мужик. Евгений, то есть.
–
Первая реакция у него была такая как надо,- он быстро выпалил:
– Да, очень!
Потом вдруг осекся:
– А чего ты спрашиваешь? Издеваешься? Я же с тобой как с другом поделился своими проблемами, а ты…
– Я совершенно серьезен. Идем, трахнешь ее. Тут рядом.
Он пошел за мной, но перед самым домом остановился в нерешительности.
– Подожди, но она же- твоя баба? Нет, разве?
– Моя. И я очень люблю ее.
– А зачем тебе это надо?
– Ну это долго объяснять. Понимаешь, мы с ней любовники…
– Ты что, мужик, извращенец? Иди ты нахер! Может и тебя заодно с ней трахнуть надо?
– он уже повернулся, чтоб уйти.
– Нет, ты меня не так понял. Да я не знаю можно ли это вообще понять. Понимаешь, у нее были мужчины до меня… и меня это мучает, очень мучает, хоть я виду не подаю… себе даже не признавался до вчерашнего дня. И я вот что подумал: если я сам увижу как это происходит, то перестану задавать эти вопросы « а с кем», «а какой у него член был», «a ты кончала», « а куда», «а сколько раз», «а как тебе с ним было?», и, наконец, вот это- «а лучше ли со мной, чем с ним и если да, то чем». Для нас обоих - это очень важно, понимаешь?
Кажется мои доводы показались ему достаточно убедительными и он опять зашагал рядом.
Уже перед самой квартирой он опять остановился:
– А она согласится? Со мной-то?
Я усмехнулся.
– Посмотрим. Не исключено, что поломается для виду.
– А если нет?
– Да я все устрою.
Легко сказать - устрою. А вот и устрою - и да поможет мне демон у меня на плече, старый мой, темный грязный демон.
***
»…отчего немеют зубы
как дрожат от страсти губы
ты поймешь когда поцелуешь грязь…»
Полина
Он вошел улыбающийся, выложил покупки в холодильник, отломил для меня ломоть свежей, еще теплой паляныци и сыра белого, мягкого, вкусного такого, отрезал от куска, плеснул вина в стакан. Потом целовать стал за ушком нежно так. Потом его губы по шее моей скользнули, и я ощутила знакомое тепло разливающееся по всему телу. Повлек меня к кровати, но зачем-то скинул постель нашу на пол, уложил меня на матрас, раздел медленно так, дразняще, и целовал меня так сладко, нежно касался, усами щекотал, язык мой ловил.
Потом сказал:
– Я сейчас, минутку.
Исчез в ванной, принес полотенце и прикрутил мои руки к спинке кровати. Потом набросил зачем- то на меня простыню сверху.
И вдруг сказал громко:
– Руслан, заходи!
Я лежала голая под простыней, с руками поднятыми и прикрученными к кровати, когда мальчишка вошел. Я его сразу узнала: вчера он мне попадался на глаза несколько раз за вечер. Он сидел за соседним столиком и пялился на меня вовсю, а во время моего выступления и вовсе встал и подошел к сцене, забыв даже
Сначала у меня мелькнула мысль, что Женя хочет ему показать секс, высший пилотаж, похвастаться. Но что же он меня не спросил? Я не уверена, что смогу так… на глазах у другого человека. И зачем?
Я взглянула на Женю вопросительно и тут увидела холодный блеск в его глазах и ноздри раздувающиеся и лицо его преобразившееся,- как будто в него демон какой- то вселился и овладел им полностью, а затем глянула на мальчишку, у которого от похоти дрожали губы и руки тряслись, и все поняла…
…попыталась, впрочем, выкрутиться из этой ситуации, посмотрела на Женю уничтожающе…затем умоляюще, и наконец, со слезами.
Он не отвел взгляда от меня, холодного спокойного и уверенного.
Ах так? Ты думаешь, мой любимый, что я сейчас буду плакать, кричать, умолять отвязать меня, просить прощенья за вчерашнее, клясться что я больше так не буду никогда, что понимаю в какое ужасное положение я тебя поставила и какой опасности мы подвергались? А вот не буду.
Можно еще было, правда, плюнуть мальчишке в морду, обозвать сосунком, и наконец, дать ногой по яйцам, а когда он согнется от боли, заехать ему коленкой в челюсть…Он, скорее всего, сразу скис бы.
И тут я, неожиданно для себя самой, признесла следующее, правда, голос мой звучал хрипло и неестественно:
– Что прикажет мой господин?
И тогда холод в Женин глазах сменился сначала изумлением, а потом восторгом, а мальчишка сразу расслабился, услышав мои слова и улыбнулся восхищенно.
А Женя сказал ему спокойно так:
– Сними с нее простыню.
И мне повелительно:
– Сделай все, что он захочет.
– Хорошо, мой господин.
Женя был на седьмом небе от восторга, усмехался довольно так.
Мальчишка подошел ко мне, я ему улыбнулась через силу. Скорее бы все это кончилось, противно будет. Но и тебе, любимый мой, мало не покажется!
… сейчас это произойдет… унизительное и гадкое… я ощутила себя на краю неизбежности, после которой мир покатится совсем в другом направлении.
– Делай с ней что хочешь,- он сказал Руслану, но сам не вышел из комнаты и даже не отвернулся.
Мальчишка медленно стянул с меня простыню, полюбовался немного, коснулся моей груди так осторожно будто боялся обжечься. Соски напряглись и встали под его ладонями. Он наклонился и поцеловал одну грудь, потом вторую, пощекотал соски языком, я вскрикнула от возбуждения, но не столь от его поцелуя, сколь от Жениного взгляда. Как он смотрел на меня! Как будто это он, а не мальчишка целовал меня…Руслан провел руками по моим бедрам, животу… а когда он задержал руку между бедер, я вдруг интуитивно сжала ноги вместе и напряглась- все же совсем чужой человек меня касался, - насильник- хоть очень юный и неуверенный в себе, но я не чувствовала к нему ненависти. Гадливости тоже не было, просто пустота и безразличие, бесконечное безразличие.