Пишу журавлиным пером
Шрифт:
Я
Я – весна голубоглазая
Из подснежников в венке.
Нет, я – лето шустроглазое
Из осоки в парике.
Осень, осень рыжекосая,
В угасанье вялость сна.
Я – зима простоволосая,
Снега блеск и седина.
Чья-то добыча
Среди кочек на болоте
Чутко селезень дремал.
Он отстал от стаи, вроде,
И добычей лёгкой стал.
Нет ни зависти, ни злости,
Коль заряжено ружьё,
То кромсает дробью
Ждёт поживы вороньё.
В жизни всякое бывает
Как на крыльях взлёт и …падение.
Что сказать ещё? Наваждение.
Не пошёл войной да не взаперти,
Миновал судьбы – сесть на паперти.
Напивался вдрызг, падал замертво,
Нараспашку грудь, сердце заперто.
Признавал порой мысль расхожую,
Призывал тогда силу Божию.
Так катилась жизнь, с прежней смежная,
Будто есть пред ней дверь железная.
Остаётся то, что не прожито,
Поросло травой, да не скошено.
Погоды оркестр
Под ветром метались испуганно тени,
Подвластные полностью вихревой смене.
А тучи тянулись судьбой каравана.
Вот первые капли, как кнопки баяна.
Аккорды, аккорды громового гула
То маршем, то вальсом гроза захлестнула.
Шумели деревья тревожным напевом,
На миг озарённые молнии светом,
А дуб дирижёром стоял неизвестным,
И сам восхищался погоды оркестром.
Для русалки
То утро было золотым,
Морозным и скрипучим.
Казалось солнце восковым,
Сливая свет на тучи.
Речная гладь взялась мостом,
Где пленницей русалка.
Стучит руками, бьёт хвостом,
До слёз бедняжку жалко.
Себя, не время тороплю,
Бросаюсь к ледорубу.
Поспешно руку подаю
И с плеч снимаю шубу.
Память
Растревожилась память,
Разгорелась, как пламя.
Отпылавшие мысли
Горьким вздохом повисли.
Ветер времени пепел
Над землёю развеял.
Перед утром
Ветер потоптался у окна,
Приоткрыл скрипучую калитку.
Чуть качнулась сонная сосна,
Обронила снежную накидку.
Ловко, по-хозяйски, разойдясь,
Обметал продрогшие ступени
И на что-то, видно, рассердясь,
Разогнал предутренние тени.
Кошачья зима
Брызгами звёзд пляшет небная даль.
Возле окна дышит вьюгой февраль.
Стынут деревья в серебряной мгле.
Стынет узор на оконном стекле.
Блики огня на полу у печи,
Кот коготками скребёт кирпичи.
Известь посыпалась снежной крупой,
Комнатной вьюгой, кошачьей зимой.
Не сниться боле
Я солнце видела во сне,
Сквозь ветви пробивалось
И, нежно улыбаясь мне,
За шторой оставалось.
Движенье губ, движенье глаз
Лучились в ореоле…
Мне
Теперь не снится боле.
В раздумье
Белым ветром о былом написано,
Росчерком метельного пера,
Хрупкими снежинками нанизано,
Но не вечна зимняя пора.
На простые мысли не настроена,
Думаю, сойдёт за радость грусть.
И обожжена, и обморожена,
И жары, и холода страшусь.
Беспокойство за строкою тянется,
Иногда теряет верный след,
Забежит вперёд, но вдруг оглянется
И обронит скупо «да» и «нет».
Сном позабытым
Скребусь бессильно в глухую стену,
Постичь, пытаясь, душой измену.
Сползаю с болью, хватаю воздух,
Но, опираясь на крепкий посох,
Бреду куда-то вслед за каретой
Сном позабытым и песней спетой.
Полк бессмертный
Великий день овеян славой,
Восстав зарёю златоглавой,
Сияет свежестью земною,
Горит салютом над страною.
Привала нет, присяге верный,
Идёт бесшумно полк бессмертный.
Непобедимость
Я в себе победила себя.
Надломила, скрутила, сожгла…
Серый пепел, скатавшийся ком,
Говорил, говорил о былом.
Идти на голос
Зовёт, зовёт нездешний голос,
Зовёт из глубины миров.
Быть может, изнурённый космос
Освободился от оков
И тянет исступлённо руки,
Пытается вобрать, сокрыв.
Ниспосланные свыше муки:
Идти, сей голос возлюбив.
В лесной тишине
Возглас пичужки в лесной тишине,
Искорки снега в холодной лыжне,
Скрип из-под лыж – это песня мороза,
Белая-белая в дрёме берёза.
Ветка прильнула к горячим губам,
Иней осыпался мягко к ногам.
Сердце баяниста
Брату Владимиру Пономарёву
Сколько было сказано и спето.
Под баян роднились голоса.
Горечь темноты и радость света,
К полосе ложилась полоса.
Заметало дальние дорожки,
Ближние лишь падали к ногам.
Листья осыпались у берёзки,
Новые – гнездились по ветвям.
Что-то неизбежное вбирало,
Звуки затерялись в вечных снах.
Сердце баяниста замолчало,
И дыханье замерло в мехах.
Ты придёшь
Ты придёшь в чёрном платье, как ночь,
Вскинешь белые плавные руки,
И умчатся догадливо прочь
Даже самые тихие звуки.
Пересуды смогла превозмочь,
Не сломило стенанье подруги.
Ты пришла в чёрном платье, как ночь,
Вскинув белые плавные руки.