Пишущая судьбы
Шрифт:
– Все прелести напоказ. Ты передумала и специально намочила майку, чтобы соблазнить меня?
– он улыбнулся.
– Ты всегда такой озабоченный и думаешь, что мир крутиться возле тебя?
– спокойно спросила я, стараясь не покраснеть.
Обычно, идя на речку, я надевала купальник, но сегодня забыла это сделать, и пока чистила Хана, намочила и штаны, и футболку. Сейчас вся одежда противно липла к телу, а через белую футболку всё просвечивалось.
– Ведёшь себя как четырнадцатилетний пацан, который впервые увидел женские груди, - с отвращением произнесла я, и не спеша пошла в спальню, хотя испытывала желание
Закрыв дверь, я сняла с себя мокрую одежду и, надев махровый халат, вышла из комнаты. Пока я шла домой, успела замёрзнуть, и сейчас мне хотелось горячего чая с бутербродами. Но чтобы исключить всякое общение со своим заказчиком я взяла сборник французких новелл и, включив чайник, сделала вид, что увлечённо читаю.
Всеволод тут же сел напротив меня, и я почувствовала, как он сверлит меня взглядом. Так и хотелось сказать: "Чего вылупился?", но напомнив себе главное правило - не обращать на него внимания, я продолжила читать.
– А я думал, что книги у тебя для красоты стоят, - с усмешкой сказал он, поняв, наверное, что мне глубоко плевать на его взгляд.
– Ты оказывается, и читать умеешь.
– Я? Читать? Меня ещё никто так не оскорблял! Как ты мог такое подумать? Я картинки рассматриваю, - саркастично ответила я, и тут же поморщилась от того, что не сдержалась.
Встав из-за стола, я подошла к холодильнику и, достав оттуда сыр и масло, начала делать себе бутерброды. "Точно пытается меня достать, я как дура ведусь".
– "Ванина Ванини"? История любви, предательства, осознания своих ошибок, а потом обычной ход для женщины - всё забыть и выскочить замуж, - он поморщился от отвращения.
– Я не собираюсь с тобой обсуждать книги, - отрезала я.
Сделав себе чай и бутерброды, я поставила всё это на поднос и, забрав книгу со стола, пошла в спальню. Удобно устроившись в кровати, я постаралась углубиться в чтение, но меня всё время отвлекал голос Всеволода, который решал какие-то бесконечные вопросы по телефону. Невольно прислушиваясь к нему, я отметила, что когда он с кем-то разговаривает, то в его голосе звучал холодные и властные нотки. "Слава Богу со мной он так не разговаривает" - с удовлетворением подумала я.
В начале одиннадцатого меня начало клонить в сон и я, выключив свет, закрыла глаза.
И снова падающий самолёт и маленькая девочка, которая смотрит на меня серьёзными, не по возрасту, серыми глазами. И опять вопрос: "За что?". Я кричу: "Простите!" и просыпаюсь от ласкового голоса:
– Шшш. Это всего лишь сон. Только сон.
На кровати сидит Всеволод и гладит меня по голове, а мне от ужаса и чувства вины не хватает воздуха. Сердце, до боли, тяжело стучит в груди, а холодный пот струится между лопаток.
– Я не хотела их убивать... Клянусь...
– Верю, - понимающе сказал он.
Душу сковывает могильный холод и я, чтобы почувствовать тепло, прижимаюсь к нему. "Как я устала носить это в себе. Сил больше нет".
– Я не знала, что так всё выйдет, - стараясь сдержать слёзы, произнесла я, цепляясь за Всеволода.
– Это была параллельно прописанная судьба. Я такое иногда тоже делала... Я монстр... Я убивала людей... А тогда... Я же не знала, что этот Сергей будет лететь в самолёте с группой детей, направляющихся в лагерь. Понимаешь? Я не знала! Должен был умереть только он и больше никто! Я просто прописывала судьбу
– из глаз брызнули слёзы и я начала всхлипывать, уткнувшись ему в грудь.
– Успокойся, - прошептал Всеволод, прижимая меня к себе и поглаживая по спине.
– Ты не могла всего предусмотреть.
– Не моглааа! Но я всё равно убийца! И дело не только в этом! Мало того, что я убила девяносто три человека, среди которых был пятьдесят один ребёнок, я убила и парня, от которого должна была сама родить ребёнка! Понимаешь? Я бездумно игралась судьбами людей, не задумываясь о том, что я творю, и Бог меня наказал! Теперь каждую ночь я вижу во сне девочку, которую уже никогда не рожу, потому что её отец умер по моей вине, и она всё время спрашивает меня: "Мама, за что ты убила их и меня?". Я устала каждую ночь падать в том самолёте, с обезумевшими от страха людьми, и видеть их взгляды, обращённые ко мне. Сил больше нет!
– от судорожных рыданий в груди ещё больше всё заболело.
– Я сойду с ума, если это не прекратиться! И я хочу родить ту девочку! Хочу прижать её к себе не во сне, зная, что через несколько секунд мы умрём, разбившись, а наяву! Хочу хоть кому-то дать жизнь, а не забирать их! Я больше так не могуууу...
– Ты родишь свою малышку. Вот увидишь, - успокаивающе сказал Всеволод, укладывая меня в кровать.
Устроившись рядом со мной, он обнял меня и нежно прошептал:
– Ты осознала свои ошибки, а это само главное. Теперь тебе их надо исправлять, и ты с этим справишься. Я верю в тебя. Успокойся и не рви себе нервы...
Закрыв глаза, я прижималась к Всеволоду, чувствуя, как тепло его тела согревает меня, а от его ласкового шепота на душе становиться легче. Прислушиваясь к спокойному стуку его сердца, я почувствовало, что и моё сердце стало биться спокойней, и боль начала отступать.
– Поспи, я буду рядом и больше тебе ничего не присниться, - пообещал он, и я ощутила, как по телу разливается мягкой тепло.
"Всё же он хороший" - засыпая, думала я.
7
Проснулась я чувства тяжести. "Что за фигня? Меня что придавило бетонной плитой?" - спросонья подумала и открыла глаза.
Я лежала на животе, а вплотную придвинувшись, а вернее практически наполовину на мне, лежал Всеволод и мирно посапывал во сне, крепко прижимая меня к себе. Вспомнив всё, я с интересом посмотрела на него. "Хм, ведь может, когда хочет, быть не только нормальным, а и очень нежным и ласковым".
После кошмара я всегда долго не могла прийти в себя, и во сколько бы ни легла, и как бы ни хотела спать, вставала с кровати, боясь, что если засну, то увижу и момент падения самолёта. Сегодня впервые за год я заснула после кошмара и мне ничего не снилось.
Сейчас, когда Всеволод спал, я внимательно посмотрела на него и улыбнулась. Во сне выражение его лица изменилось, и таким он мне определённо нравился. Четко очерченные черты лица, волевой подбородок, густые ресницы, прямой нос - всё это, без его противной ухмылочки воспринималось по-другому. "Интересно, а сколько ему лет? Выглядит лет на двадцать семь".