Писк

Лагутин Роман Сергеевич

Чем дольше они шли по новому пути, тем чаще им попадались новые проходы. Некоторые из них были занавешены большой круглой сеткой, запертой на висячий замок, уже настолько проржавевший, что вряд ли ключом его откроешь. И только вездесущий трубопровод везде имел свободный доступ. Проходя через специальные прорези и отверстия, трубы продолжали устремляться в темноту.

— От этого места мурашки по коже, — прошептала Анна, осматривая ржавую сетку очередного туннеля. — Кому вообще понадобилось их запирать. Там что, какие-то ценности? — Она взглянула на Ивана в поисках ответа.

— Я

не знаю, для чего. Но если они тут есть — значит, зачем-то были нужны.

Анна, улыбнувшись, хмыкнула. Ее всегда удивляла способность Ивана отвечать косвенно на любые вопросы. Как правило, после его ответов, ни у кого не возникало желания спросить что-нибудь еще. Вот ей бы так научиться увиливать от надоедливых людей.

Мысли ее неожиданно прервались новым звуком.

— Стойте! — прошипела она.

Ребята молча обернулись к ней, чтобы прочесть на ее лице новую тревогу. И они не ошиблись. Женщина на самом деле была взволнована. Ее взгляд забегал по стенам и остановился на проржавевшей запертой решетке, закрывающей доступ в примыкающий туннель, о котором она минуту назад думала. Чтобы ни у кого из присутствующих не возник соблазн что-нибудь спросить, Анна, продолжая изучать зарешеченный проход и прислушиваясь к подозрительным звукам, поднесла указательный палец к своим губам.

По какой-то необъяснимой причине ей захотелось потребовать полной тишины от своих спутников. Вербальный знак оградил ее от необходимости в предупредительных словах.

Иван, и дети, стоявшие возле него, тоже услышали шуршание, похожее на то, как будто кто-то пробирается через густую листву. Еще минуту все они стояли неподвижно, словно древние статую, когда-то давно высеченные из цельного мрамора и оставленные здесь для увеселения местной, четырехногой, хвостатой публики. Затем рука Иннокентия дрогнула, и тусклый луч фонарика проскользнул между железными прутьями решетки.

Оказалось, что за решетчатой преградой был не туннель, а просторное помещение: свет фонаря не достигал ни одной из стен.

Никто не решился подойти ближе.

Иннокентий направил свет ниже. Пол там был усыпан разноцветными лохмотьями тряпиц, рваными газетами.

— Вы это уже видели? — шепотом спросила Анна юных следопытов.

Мальчишки в раз покачали головами. Глаза их были выпученными, а лица выражали невероятное удивление. Еще никогда им не приходилось видеть такой ужасный бардак.

— Скорее всего, мы не обратили внимания, когда тут проходили, — здравомысляще рассуждал Иннокентий.

После его слов суета за решеткой прекратилась. Повисла такая тишина, что, казалось, каждый мог услышать биение не только собственного сердца, но и стук сердца своего соседа.

Пять долгих минут молчания ни к чему не привели. Новых звуков не последовало.

Анна взглянула на Ивана и обнаружила, что тот уже смотрит на нее. В его взгляде читался вопрос, хотя губы не пытались произнести слов.

Они оба еще не забыли, зачем спустились под землю.

— Ну что, проверим, кто там? — спросила женщина-генетик.

Иван пожал плечами. Наверное, он не хотел идти, но и не хотел говорить — нет, чтобы не казаться трусом. А школьники

стояли молча и смотрели на взрослых. Им было интересно, какое в итоге они примут решение.

— Только одним глазком, — прошептала Анна, проходя мимо соратника. — Пойдемте, надо найти проход туда.

Вскоре они уже свернули в другой туннель. По предположениям Анны он как раз должен был привести их в намеченное место. Иван сразу согласился с напарницей. Он тоже так думал. Дети плелись рядом, не смея оспорить решение взрослых. Фонарик в руке Иннокентия устало покачивался из стороны в сторону.

Туннель, по которому они сейчас шли, уже начал загибаться, его дуга была плавной, но верной, как раз такой, чтобы привести людей в нужное место. Затем проход начал расширяться и, в конце концов, превратился в пустое темное пространство.

— Мне страшно, — прошептал Мишка, прижимаясь к Анне.

Женщина положила ему свою ладонь на плечо, чтобы мальчик чувствовал, что кто-то есть рядом с ним и, в случае опасности, сможет защитить его.

Иннокентий посветил в пол.

Да, они не ошиблись. Туннель привел их как раз в то место, в которое они смотрели через ржавую решетку: на полу было много обрывков бумаги и ткани.

Анна задела рукой Иннокентия, чтобы привлечь его внимание к себе. Мальчик вздрогнул и сразу же обернулся. Он посмотрел женщине в глаза. Анна увидела в них душевный трепет. Школьник был заворожен тем, что мог уже через несколько минут здесь увидеть.

Взяв фонарик Иннокентия, Анна вышла вперед и отдалилась от своих спутников на несколько шагов. Затем остановилась и прислушалась. Казалось, она о чем-то задумалась, но потом обернулась.

— Ты не собираешься составить мне компанию? — тихо спросила она, адресуя вопрос исключительно Ивану.

Мужчина тяжело сглотнул и пошел к соратнице. Мальчишки, стоявшие возле Ивана, тоже заторопились за ним, словно хвостик утят, везде следующих за уткой мамой.

Сперва Анна хотела остановить их, но вовремя вспомнила одну простую истину: никогда не оставлять детей без присмотра. Она посчитала, что будет лучше взять их с собой. Они и так уже нахватались тут страха, чего еще они могут испугаться теперь.

* * *

Все распоряжения Громова всегда были краткими, точными, своевременными, и никогда не требовали отлагательств. Добросовестный командир не любил заставлять ждать кого-то, а в отношении себя, подобного вообще не терпел. Все полицейские, подчиняющиеся ему, об этом прекрасно знали и не давали ему повода для излишних волнений.

Две группы из двух человек, после приказа Громова, были сформированы в кротчайшие сроки и тут же отправлены на поиски в смрадное подземелье. Две пары поисковиков не являлись заядлыми посетителями данного места, некоторые из них вообще тут не бывали никогда, но такая вот у них работа: сказал командир сунуться в помойный бак — лезешь, сказал спуститься в канализацию — делаешь, как велено.

Первая же развилка заставила четверку полицейских разделиться. Семен с Игорем пошли налево, а другая пара, в которую входили Степан и Станислав, отправилась, естественно, направо.