Письма 1848-1852 годов
Шрифт:
С. П. ШЕВЫРЕВУ
<Конец 1851. Москва.>
Извини, друг, было некогда доселе. К митрополиту я хотел ехать вовсе не затем, чтобы беседовать о каких-либо умных предметах, на которые, право, в нынешнее время поглупел. Мне хотелось только прийти к нему на две минутки и попросить молитв, которые так необходи<мы> изнемогающей душе моей. Впрочем, в два часа постараюсь тебя увидеть.
Весь твой Н. Г.
На обороте: Степану Петровичу Шевыреву.
С. П. ШЕВЫРЕВУ
<Конец 1851. Москва.>
Здоров ли ты? Давно тебя не видел. Я в это время сильно расхворался, да и теперь еще не совсем оправился.
Твой весь Н. Гоголь.
На обороте: <Степану Петровичу <Ше>выреву. [Бумага письма оборвана, и текст адреса поврежден. ]
С. П. ШЕВЫРЕВУ
<Конец 1851. Москва.>
Посылаю остававшиеся у меня книги Палласа: «Записки» и «Описание растен<ий>», 6 книг. И прошу тех, о которых оставил у тебя записочку, то есть:
Рычкова Записки о России.
Севергина Записки о России.
и Зуева Записки о России.
Твой весь, признательный много за твою обязательность
Н. Г.
На обороте: Степану Петровичу Шевыреву.
С. Т. АКСАКОВУ
<1851.>
…Душевно благодари Ольгу Сергеевну<,> прошу не забывать меня в молитвах.
Н. Г.
П. А. ВЯЗЕМСКОМУ
1852. 1 генв<аря Москва>
Перекрестясь, пишу к вам. Ради Христа, принимайтесь скорее за труд, который бы занял хоть сколько-нибудь все способности, вам богом данные. Мы все здесь поденщики, обязанные работать и работать и глядеть вверх: там плата. Без этого удел наш — болезни, хандра, тоска и миллион искушений от лукавого, который так и ждет минут нашего уныния. Мне всё чувствуется, что если бы вы принялись за историю царствованья Екатерины или если бы даже написали только статью о царствовании Екатерины с мыслью дать в ней урок и государям и подданным, — много бы это доставило пищи вашей собственной душе. Историческое сочинение со взглядом человека, уже узнавшего жизнь и главное в жизни, и с целью оставить в нем завещанье после себя потомству, потомству, которое так же должно быть нам родное и близкое нашему сердцу, как дети близки сердцу отца (иначе разорвана связь между настоящим и будущим)… Но что говорить! Один только и есть язык, на котором можно говорить теперь писателю с читателем, — это, история, не рассуждающая, но выставляющая как в зеркале все события, заключающие оправдания божия.
От всей души поздравляющий вас с новым годом
Н. Гоголь.
На обороте: Князю Петру Андреевичу Вяземскому.
А. О. СМИРНОВОЙ
<1 января 1852. Москва.>
От всей души поздравляю вас с новым наступающим годом, Александра Осиповна. О, да будет он благодатным для вас во всех отношеньях! Не думайте только о своей болезни, а всю себя вручите богу, и он управит вами прекрасно. Займитесь делом, как бы вы ни были вовсе больны: сила ведь его в немощи совершается. О, да явится на вас сила его!
Ваш весь Н. Г.
Всех добрейших Вьельгорск<их> поздравьте от меня с новым годом, и бог да пребудет неотлучно со всеми нами!
С. Т. АКСАКОВУ
<Начало января 1852. Москва. >
Очень благодарю за ваши строчки. Дело мое идет крайне тупо. Время так быстро летит, что ничего почти не успеваешь. Вся
Ваш весь Н. Г.
Обнимаю вместе с вами весь дом ваш.
На обороте: Сергею Тимофеевичу Аксакову.
М. И. ГОГОЛЬ
Февраля 2 <1852>. М<осква>
Полагая, что вы все теперь вместе, адресую письмо в Кагорлык. От всей души обнимаю вас всех, в том числе в добрейшего Андрея Андреевича от всей души много уважаю. Сердечно соболезную о нездоровьи сестры Елисаветы. Я сам тоже всё это время чувствую себя как-то не так здоровым. Мне всё кажется, что здоровье мое только тогда может совершенно как следует во мне восстановиться с надлежащей свежестью, [Далее начато: и] когда вы все помолитесь обо мне как следует, то есть соединенно, во взаимной между собою любви, крепкой, крепкой, без которой не приемлется от нас молитва. Еще раз обнимаю вас и прошу вас сильно, сильно обо мне молиться. Подчас мне бывает очень трудно, но бог милостив. О, если б он хоть сколько-нибудь ниспослал нам помощь в том, чтобы жить сколько-нибудь в его заповедях!
От вас я уже давно, почтеннейшая матушка, не получал известий.
Ваш сын много вас любящий Н. Гоголь.
В. А. ЖУКОВСКОМУ
Москва. Февраля 2 <1852>
Много благодарю за книги и за доброе письмо. Не упрекай, что ничего другого не мог и не сумел тебе написать, как только: «Бог в помощь!» Что вспоминаю о тебе часто в моих грешных молитвах, об этом бы не следовало и писать. Горячей бы гораздо мне следовало о тебе молиться, как о человеке, которому я много, много должен.
Сердечно соболезную о слепоте твоей, хоть и знаю, что бог милостив и всё строит в пользу души нашей. А между тем посылаю тебе медицинский рецепт, который действует необыкновенно успешно на излечение слепоты. Надобно нюхать или пополам с табаком, или просто один высушенный лист известного, нами едомого корнеплодного растения, земляной груши. Рассказывают следующий случай этого открытия: служанка одной слепой старушки, нюхавшей табак, за недостатком его, начала ей подмешивать в табакерку, истертого в порошок этого листа. Барыня, ставши замечать необыкновенное отделение мокрот чрез [и чрез] нос и даже насморки, — служанку под допрос — та призналась во всем. Но старушка, почувствовав, что она лучше видит, стала продолжать, пока совершенно не исцелилась от слепоты. Средство это, говорят, подтверждается повсюду опытами, излечивая темную воду, даже и самую застарелую, у стариков. О себе что сказать? Сижу по-прежнему над тем же, занимаюсь тем же. Помолись обо мне, чтобы работа моя была истинно добросовестна и чтобы я хоть сколько-нибудь был удостоен пропеть гимн красоте небесной.
Будь здоров и бог тебе в помощь, милый, близкий душе брат!
Твой Н. Гоголь.
В. Н. РЕПНИНОЙ
Москва. Февраля 2. 1852
Здоровы ли вы и как живете, добрейшая Варвара Николаевна, и как здоровье всех ваших, начиная с многоуважаемой мною княгини вашей матушки? Недавно я слышал о необыкновенно целебном лекарстве от глазных болезней, излечивающем даже застарелую слепоту и темную воду. Ничего больше, как нюхать пополам с табаком или даже и просто один порошок высушенных листьев известного, нами едомого растенья, земляной груши. При этом нюханьи начинается необыкновенно сильное отделенье мокрот через нос и всякие насморки, и ими, наконец, совершенно очищаются глаза от потемненья. Сообщите об этом и Александру Скарлатовичу, которому посылаю мой искренно-душевный поклон. Если вы уведомите меня хоть двумя строчками о себе и о добрейшей княгине В<арваре> А<лексеевне> — много обяжете.