Письма 1855-1870

Диккенс Чарльз

204

Т. А. ТРОЛЛОПУ *

Гостиница Кеннеди, Эдинбург,

8 декабря 1868 г.

...О боже, нет! Никто ни на минуту не предполагает, что англиканская церковь последует за ирландской! * Во всем необъятном мире притворства и фальши нет даже намека на подобную мысль. Все знают, что англиканская церковь, как обеспеченное постоянным доходом учреждение, обречена и была бы обречена - даже в том случае, если б рука ее не перерезала постоянно ее собственное горло. Однако, как заметила старая дама в перчатках в одной из моих рождественских книг, "будем вежливы, или умрем!"...

205

МИССИС ФИЛДС

Глазго,

среда, 16 декабря 1868 г.

Дорогая миссис Филдс,

Предвидя Ваше явное нетерпение,

я спешу рассказать, как прошло первое публичное чтение сцены убийства из Оливера. Вам стоило бы посмотреть на это зрелище!

Всего было около ста человек. Эстраду я переделал: кроме хорошо Вам известной задней ширмы, по обеим сторонам были поставлены еще две большие ширмы того же цвета, наподобие кулис в театре. Но это еще не все. При помощи нескольких занавесей (того же цвета) мы можем теперь уменьшать как угодно размеры сцены. Таким образом фигура чтеца совершенно изолируется, и его малейшее движение становится чрезвычайно значительным. Ранее ничего подобного мы не делали.

А за сценой, на уровне подмостков, нас ждал стол, неимоверной длины и прекрасно освещенный. Целая рота официантов была готова по первому сигналу броситься открывать устрицы и наполнить бокалы искрящимся пенистым шампанским.

Как только я кончил, в мгновение ока исчезли ширмы и занавеси и присутствующие вдруг очутились на блистательном банкете. Перед глазами всех предстала изумительнейшая картина: гирлянды, украшающие стены залы, яркие туалеты дам, переливающиеся в лучах мощных ламп, - все это напоминало огромную клумбу цветов, на которой рассыпали бриллианты.

И все-таки представьте себе, что, пока не начали разливать вино, все оставались бледны от недавнего потрясения. На следующее утро Гарнесс (Филдс его знает, преподобный Уильям Гарнесс, старый друг Кемблов и миссис Сиддонс, он редактировал одно из изданий Шекспира) писал мне, что "впечатление было прямо-таки неожиданное и устрашающее", и добавил: "Должен признаться, что у меня было почти непреодолимое желание дико закричать от ужаса и что если бы кто-нибудь крикнул первый, я бы без сомнения тоже не выдержал". Он не знал, что в тот же самый вечер Пристли, известный женский врач, отвел меня в сторонку и сказал: "Мой дорогой Диккенс, можете быть уверены, что, если хотя бы одна из женщин завизжит, когда вы будете разделываться с Нэнси, в зале начнется повальная истерика". Однако, смягчив эффект, я бы только все испортил, а мне так хотелось узнать, как это пройдет именно пятого января!

Не зная реакции зрителей, мы боимся объявлять о выступлениях в других местах, если не считать того, что я почел безопасным дать одно в Дублине. У мисс Келли, знаменитой актрисы, присутствовавшей на пробе, я спросил: "Как вы считаете, продолжать или нет?" - "Конечно, продолжать!
– ответила она. Добившись таких результатов, нельзя отступать. Но видите ли...
– сказала она, медленно поводя своими огромными карими глазами и тщательно выговаривая каждое слово, - последние полвека публика с нетерпением ждала сенсации, и вот наконец она ее дождалась!" Сказав это, она глубоко вздохнула, подарила меня долгим многозначительным взглядом и умолкла. Как видите, мне есть отчего беспокоиться!..

206

У. Ф. де СЭРЖА

Гэдсхилл, Хайхем близ Рочестера, Кент,

понедельник, 4 января 1869 г.

Дорогой Сэржа,

Сначала отвечу на Ваш вопрос. Закончил ли я свои прощальные чтения? Господь с Вами, разумеется, нет; и буду считать, что дешево отделался, если завершу их к концу мая. Я наметил всего сто шесть, а до сих нор провел только двадцать восемь. Завтра вечером я в первый раз читаю в Лондоне "Убийство" из "Оливера Твиста", которое специально для этого переделал. Послезавтра выезжаю в Дублин и Белфаст. Я только что приехал из Шотландии на рождество и возвращаюсь туда к будущем месяце, а в промежутке и впоследствии намерен посетить все прочие места.

Ручаюсь,

что Вы можете быть совершенно спокойны по поводу папских поползновений. Англичане находятся в жестокой оппозиции к Римской церкви. Враждебность к ней у них в крови, она коренится в истории, хотя, быть может, они этого и не сознают. Однако они действительно искренне хотят по возможности склонить на свою сторону Ирландию. Они знают, что со времен Унии с этой страной обращались жестоко *. Они знают, что Шотландия придерживается своего вероучения, и притом весьма обременительного. Они знают, что Шотландия, хотя и настроена резко антипапистски, считает несправедливым, что Ирландия в свою очередь не придерживается собственного вероучения, и весьма решительно высказала свое мнение во время последних выборов. Они знают, что обеспеченная богатым доходом церковь, навязанная людям, которые не разделяют ее догматов, вызывает у этих людей недовольство. Они знают, что ловко и умело управляемое учреждение вроде Римской церкви, как и многие другие, питается недовольством, знают, что Рим превосходно питался недовольством, извлекая из него все, что можно. Наконец, лучшие из них знают, что на Западе собирается облако величиною значительно больше ладони человеческой, под прикрытием которого богатая и деятельная Ирландско-американская организация постоянно перетягивает Ирландию на свою сторону; и что сейчас не те времена, когда другие государства помогут нам удержать Ирландию силой, если только мы не сможем доказать справедливость своих притязаний мудрым и справедливым управлением.

Бедный Таунсхенд в своем завещании поручил мне "опубликовать без изменений его религиозные взгляды, которые, по его искреннему убеждению, будут способствовать счастью человечества". Опубликовать их без изменений совершенно невозможно, ибо они в самых немыслимых отрывках разбросаны по самым немыслимым записным книжкам, тетрадкам, клочкам бумаги и так далее и производят впечатление сплошной непоследовательности и тавтологии. Видимо, у него была мысль связать их воедино, но он постоянно это откладывал. Посему я бы, разумеется, не издавал ничего, если бы мог действовать по своему усмотрению. Но поскольку такой возможности у меня нет, я полагаю, что надо сделать книгу. Его кольца и картины отправлены в Саут-Кенсингтонский музей, где они сейчас выставлены.

Чарли Коллинзу не лучше и не хуже. Кэт выглядит очень юной и очень хорошенькой. Ее сестре и мисс Хогарт (они у меня совместно ведут хозяйство) пришлось много поработать на это рождество. Мои мальчики сейчас рассеяны по Южной Америке, Индии и Австралии, за исключением Чарли, которого я взял в редакцию "Круглого года", а также Генри, который заканчивает обучение в Тринити-холл и, надеюсь, отличится. Все здоровы.

Набережная Темзы (не считая уродливых деталей) - одно из самых замечательных городских сооружений. От Вестминстерского моста и почти до самого моста Ватерло она сейчас освещается по ночам и производит прекрасное впечатление. Ее начали обсаживать деревьями, и тротуар (но не проезжая дорога) уже открыт до Темпла. Не считая красоты и пользы в смысле разгрузки многолюдных улиц, она ускорит и углубит то, что на ученом языке называется "промоиной". Однако лондонский муниципалитет и другие докучливые учреждения привели плотины ниже Твикенхема в очень скверное состояние, и, по мере того как течение убыстряется, плотины уже начинают оседать и исчезать.

Мне очень нравится Ваш патриархальный отчет о Вашей жизни среди швейцарских лоз и смоковниц. Вы бы теперь не узнали Гэдсхидл - я все переделал и прикупил еще участок по соседству. И все же я часто думаю, что, если бы Мэри вышла замуж (чего она делать не желает), я бы его продал и отправился бродить по белу свету. Тогда я бы непременно еще раз посетил Лозанну. Но в настоящее время из этого ничего не выйдет, ибо чем старше я становлюсь, тем больше и упорнее работаю.

Преданный Вам.

207