Письма Амарант
Шрифт:
В возможность исцеления Чарльз по-прежнему не верил, но посетить родную деревню жены согласился охотно. Хоть какой шанс исправить не лучшее впечатление о себе. Не хотелось, чтобы Маккуины навсегда запомнили его, как самонадеянного мудака.
Он подкатился ближе и вежливо склонил голову в приветствии.
— Здравствуйте, уважаемая Ванда. Вы были совершенно правы. И я благодарен вам за все.
Шаманка подарила ему пронзительный взгляд, словно фонариком просветила до самого донышка души. Наклонилась, принюхалась.
— А, хорош, — на ее
— На севере, — в тон ей ответил Чарльз. — И я бы не сказал, что потерял. Фактически, они все еще при мне.
— Ты поможешь? — напряженно спросила Кари. — Вылечишь его?
Шаманка пожевала нижнюю губу, одарила Чарльза еще одни пронзительным взглядом.
— Я могла бы выгнать духа болезни, но это не болезнь, ты же сама видишь, Найраторики.
Чарльз приподнял бровь.
— Найраторики? Уже второй раз слышу это странное слово.
— Это… мое истинное имя, с некоторым смущением призналась Кари. — На лунари.
Ничего себе! Оказывается, кто-то еще помнит лунари — язык праотцов, на котором далекие предки оборотней разговаривали еще когда в мире не было других рас.
— Не называй его первому встречному, волк Маккензи, — добавила Ванда. — Истинными именами не разбрасываются.
— Мы отвлеклись! — перебила ее Кари. — Так ты поможешь нам с Чарльзом?!
— Здесь поможет только Праматерь-Луна. И просить ее о помощи придется тебе.
— Мне? — лицо у Кари вдруг стало растерянным и по-детски обиженным. — Я не умею…
— Умеешь. Я же не зря учила тебя, Найраторики. Он — твой муж, твоя пара. Ты должна просить за него.
***
То, что возвращение на родину было правильной идеей, Кари поняла еще в первые часы в дороге. Чем дальше автомобиль уезжал от столицы, от папарацци, врачей со скорбными лицами, нездорового внимания толпы, тем легче становилось дышать. Чарльз рассказывал ей о местах, мимо которых они проезжали, Кари в ответ делилась тем, как все это выглядит для нее.
Они шутили, болтали о всякой ерунде, горланили песни. И доверие, понимание без слов, близость, когда кажется, что мужчина рядом — твоя половинка, все то прекрасное, робкое, теплое, что родилось между ними на заснеженной базе, начало возвращаться. Волчица радовалась, что Чарльз не уступил ей, все-таки купил автомобиль. Ему определенно была нужна эта громыхающая штука, прячущая жутковатого пришельца из Врат под капотом, чтобы чувствовать себя уверенным, контролирующим свою жизнь.
Поездка все больше напоминала не погоню за последней надеждой, а веселое приключение. Ну кто бы мог подумать, что в путешествии на авто будет столько романтики? Ночи в небольших мотелях, неспешные завтраки в придорожных кафешках, замерзшее озеро, у которого Чарльз остановился, чтобы посмотреть поближе. Самого озера Кари не видела, но плетение магических векторов над ним показалось ей очень интересным.
Приближение к Маррейстоуну она почувствовала и без пояснений. Дар
И вот она в сердце багряных гор, долине Меокуэни, стоит над сложенным кострищем, вдыхает сернистый запах гейзеров. Ничего не изменилось за прошедшие годы. Все так же бурлили горячие источники до краев полные магии, распускаясь на высохшем от жара камне сотнями прекрасных цветов. Земля дрожала от скрытой в недрах силы.
Чем-то похоже на Врата, но по-другому, совсем по-другому. Здешняя магия была родной, своей, рожденной от плоти этого мира, без инфернального привкуса чуждых вселенных. Прирученной и покорной дару Кари.
Ритуальный костюм казался неудобным и нелепым, словно маскарадное одеяние. От него пахло дымом и травами, и запах этот бередил душу, будил чутко дремлющую волчицу. Кари охватила себя руками за плечи, унимая нервную дрожь.
А что, если не получится? Если Луна просто не откликнется на ее зов? Шаман умеет говорить с духами и даже приказывать им, когда находится на своей земле. Но Небесная волчица неподвластна никому из своих детей. Она может просто не явиться на зов. Или не услышать.
— Если она тебя где и услышит, то только здесь, — отозвалась тетка. — Не бойся. Страх рождает неуверенность, а шаман, который неуверен в том, что делает, обречен.
— Вы хотите сказать, что это опасно? — раздался хмурый голос Чарльза. — Кари может пострадать?
— Нет! — выпалила Кари, мысленно проклиная теткин слишком длинный язык. Еще не хватало, чтобы Чарльз отказался потому что боится за нее.
— Все в этом мире опасно, Маккензи. Смерть всегда за углом. Шаман помнит о ней, и ступает без страха.
“Ну вот — опять! — мысленно застонала Кари. — Тетка Ванда включила режим мудрого гуру, бр-р-р…”
— Тебе не пора уходить? — немного резче, чем следовало, спросила она.
— Пора, — она поцеловала племянницу в лоб и начертила на нем знак благословения. — Не бойся, Найраторики, Луна любит тебя.
— Погоди! — встревожился Чарльз. — Она что — уходит? И мы останемся тут одни?
Ну вот — внезапно еще одна проблема! Кари вздохнула, уже предчувствуя, что сейчас придется убеждать мужа, что это совершенно безопасно. Год на севере сделал его параноиком относительно безлюдных мистических мест.
— Так надо, Маккензи. Небесная волчица приходит к одиночке. Вы останетесь здесь на сутки.
— Мне это не нравится, — заявил оборотень. — А если что-то случится?
— Ну что может случится?! — сердито спросила Кари. Убеждать этого перестраховщика не было ни малейшего желания.
— Да что угодно! Нападут хищники или беглые каторжники.
— В Маррейстоуне нет каторжников, а звери обходят Меокуэни стороной. Мы разве что замерзнуть рискуем, но на этот случай есть запас еды, дров и теплой одежды.