Письма без адресата
Шрифт:
Или рано считать, что любила.
Прощаться трудно
Я тебя разыщу невольно;
Снова спрячусь за камнем времени.
И обсыплю порезы солью,
пусть на коже узоры белые.
Ты моя неисправность дикая,
Что растопчет под утро бренную;
Замуруюсь под стены с плитками;
Разметаюсь, как волны пенные.
И под ночь в тишине безлунной
Я откроюсь
Я опять назовусь безумной,
И придамся мечтаньям сладостным.
По полуночи разум скатится,
Одурманенный, в бездны темени;
Моя личность теперь не значится.
У неё не осталось времени.
Я опять разомкну ресницы
Где-то в пять или шесть под утро…
Ты опять только то, что снится.
Только жаль, что прощаться трудно.
Так по-детски смешно-скандальные…
Ты оставил меня потерянной,
Одинокой в безликом городе.
Я себе покажусь растерянной,
Как висящей под час на проводе.
Я останусь в толпе недвижимой,
Ожидающей с неба благости.
Мои чувства опять принижены,
Мои ясны ошибки, слабости.
Ты опять где-то за рассветами
Спрятан в проруби ритма времени.
Не под звёздами, под кометами
Рождена, порожденье темени.
Ты мне весть не отправишь с ветрами,
Не запишешь в ионах в воздухе…
Я с глазами тоскливо-серыми
Потеряюсь в осеннем шорохе.
Я всё знаю. Забудем, правильно.
Может, жизнь в колею становится…
Так по-детски смешно-скандальные
Просто мысли порою просятся…
Одинокий осенний мороз
Я нашла себя – гордую, славную
В паре стен и в углу возле двери;
Дай стереть мне любовь неисправную,
И закрасить всё красками серыми.
Я когда-то вещала загадочно,
Что останусь одна в недоверии,
Ожидая тебя. Мне достаточно;
Это бред и для высшей материи.
Раздавить мою гордость галошами
Ты во век не сумеешь, и всё-таки
От чего-то я чувствуюсь брошенной,
И стихи сочиняю двухсотые.
Запереться за тонкими стенами
Мне хотелось не раз; Но довольно.
Диссидент, не принятый системами —
Я уйду с поля боя достойно.
Разбросав серебрённые латы,
И с глазами, пусть полными слёз,
Попытаюсь не помнить утраты
В одинокий осенний мороз.
Чувства проклятые
Эти ветры мне шепчут по вечеру
Предложенья из нашего прошлого.
Мне желать и выпрашивать нечего.
Мы из вымысла
Как всегда, утонула я в памяти,
Разглядев между строчками знаменья.
Небеса, вы меня не заставите
Загореться, обуглиться в пламени.
Эти чувства забытые, вечные;
Запечатаны штампами с датами.
А года – ведь они быстротечные…
Быстротечны и чувства проклятые!
Ты глазами-ледышками в камеру
Нежно смотришь, прижавшись так ласково…
Что-то новое – лучше, чем старое;
Пусть оно, нам казалось, прекрасное.
Слова изгнанника
Ты изгнал меня так сурово,
Очень скрыто, неделикатно;
Твое доброе вроде слово
В раза два от того отвратно;
Ты старался быть терпеливым,
Вроде милым, таким лояльным,
Но за ликом, пускай красивым,
Пересохший родник хрустальный.
Ведь его не разлить дождями,
Только пыль обратится в грязь…
В ней увязнут мои сандали;
От чего я могу упасть.
Incorruptelam possidebit
Я когда-нибудь буду милой,
И с улыбкой вставать с рассветом;
Просто стану собой, красивой,
Девой-воздухом, девой-летом.
И однажды – в плечах сутулая —
Снова стану прямая, смелая.
Простота заиграет юная,
Потемнеет и кожа белая.
Я однажды смогу смеяться,
Хохотать, как когда-то в детстве.
Мне не нужно чужих оваций;
Мне нужна лишь влюбленность в сердце.
А пока что с улыбкой слабой,
Правда нежной, и чуть смиренной,
Я поплачу слегка; забавно,
Что влюбленность моя нетленна.
Разреши
Разреши пару дней грустить;
Чтобы тихонько билось сердце;
Осознать, что нет смысла жить
Средь жестоких народов-мельниц.
Разреши рассказать глазам
От чего они вечно мокнут,
Когда я остаюсь одна,
Когда двери замок защёлкнут.
Разреши пару дней страдать
С мокрыми по ночам щеками.
Разреши мне шуметь, кричать,
И себя обхватить руками.
Разреши же мне снять лицо,
Что бесчувственно, так тактично.
Я по жизни была бойцом
За гонимую всеми личность.
Разреши же мне быть собой,
Пусть угрюмой, такой несчастной…
И уйди, только дверь закрой,
Если больно от глаз блестящих…
Родная
Одни мы, моя родная,