Письма царской семьи из заточения

Алферьев Евгений

Бывшая Ваша

перевязочная сестра.

От государыни императрицы Александры Феодоровны С.В. Маркову [38]

(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины С. Соломко «В саду»).

Царское Село, 9 мая 1917 г.

От всего сердца поздравляю Вас, шлю самые горячие пожелания и молитвы. Ничего о Вас не знаю, очень беспокоюсь. Получили ли нашу открытку на Пасху через Маргариту (Хитрово)? Напишите через О.П. (Грекову). Получаем новости только через лазарет, другие письма не доходят, так глупо, известно, что никто не пишет того, что нельзя теперь. Наконец дети поправились. Они все с нашими людьми копают огород в мал. садике. Я сижу в кресле и, как всегда, занимаюсь. Ваша подушка всегда перед глазами. (…) Что сестра пишет (…) Я с детьми, даем им уроки пять раз в неделю, т. ч. времени нет, по вечерам он (государь) нам читает вслух. Здоровье ничего. Храни Бог. (…)

38

Печатается впервые.

От великой княжны Марии Николаевны

В. С. N. [39]

(Написано на «секретке»)

Царское Село, 11 мая 1917 г.

Горячо благодарю Вас, милая Вера Сергеевна, за открытки. Должно быть, очень уютно сидеть в розовой комнате с лежанкой, вообще весь этот дом уютный, и маленькая церковь. Вчера мы уже сажали картошку у нас в огороде. Какое хорошее солнце с утра. Крепко Вас целую и жду карточки.

39

Альбом истории Державы Российской. С. 456.

М.

Государыня

императрица Александра Феодоровна в инвалидном кресле около огорода, где работает августейшая семья

От великой княжны Ольги Николаевны

В.Н. Комстадиус [40]

(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины В. Циргеса «Счастливец», издание «Ришар», Петроград)

Царское Село, 21 мая 1918 г. [41]

40

Печатается впервые.

41

Следует читать «21 мая 1917 г.».

Крепко целуем и благодарим Тебя, дорогой Дима. У нас теперь тепло, и мы много гуляем.

Ольга.

От государыни императрицы Александры Феодоровны

В.В. Комстадиус [42]

(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины духовного содержания)

Царское Село, 23 мая 1917 г.

Милая Вера Владимировна!

Очень тронута, от души благодарю, что обо мне опять вспомнили. Представляю себе, как чудно теперь на юге. Надеюсь, что Вашему бедному мужу [43] лучше. А как несчастная маленькая [44] в Швейцарии? Много у Вас горя. Помоги Вам Бог. Сердечно Вас целую.

42

Печатается впервые.

43

Свиты его величества генерал-майор Н.Н. Комстадиус.

44

Софья Николаевна, дочь Н.Н. и В.В. Комстадиус.

А.

От великой княжны Ольги Николаевны

В.В. Комстадиус [45]

(Открытка с репродукцией на обратной стороне картины Альберта Риголо «Туман и солнце»)

Царское Село, 23 мая 1917 г.

С большой благодарностью за письмо, милая Вера Владимировна, и акацию. Так напоминает юг. Мы все здоровы, устроили в саду огород и работаем там. Погода хорошая, но сирень еще не зацвела. Всем привет.

45

Печатается впервые.

Ольга.

Августейший шеф 3-го Гусарского Елисаветградского полка великая княжна Ольга Николаевна и августейший шеф 8-го Уланского Вознесенского полка великая княжна Татьяна Николаевна

Августейший шеф 9-го Драгунского Казанского полка великая княжна Анастасия Николаевна

От государыни императрицы Александры Феодоровны

А.В. Сыробоярскому [46]

46

Скорбная памятка. С. 43–44.

Царское Село, 28 мая 1917 г.

Все можно перенести, если Его (Бога) близость и любовь чувствуешь и во всем Ему крепко веришь. Полезны тяжелые испытания, они готовят нас для другой жизни, в далекий путь. Собственные страдания легче нести, чем видеть горе других, и не будучи в возможности им помочь. Очень много Евангелие и Библию читаю, так как надо готовиться к урокам с детьми, и это большое утешение с ними потом читать все то, что именно составляет нашу духовную пищу. И каждый раз находишь новое и лучше понимаешь. У меня много таких хороших книг, всегда выписываю из них. Там никакой фальши. Вы когда-нибудь читали письма Иоанна Златоуста к диаконисе Олимпиаде? Я их теперь опять начала читать. Такая глубина в них, наверное, Вам понравились бы. Мои хорошие книги мне очень помогают. Нахожу в них ответы на многое. Они силы дают, утешение и для уроков с детьми. Они много глубоко понимают – душа растет в скорби. Вы это сами знаете. Завтра в 12 часов молебен. Татьяне будет 20 лет уже [47] . Они здоровы все, слава Богу. Надо Бога вечно благодарить за все, что дал, а если и отнял, то, может быть, если без ропота все переносить, будет еще светлее. Всегда надо надеяться. Господь так велик, и надо только молиться, неутомимо Его просить спасти дорогую Родину. Стала она быстро, страшно рушиться в такое малое время. Но тогда, когда все кажется так плохо, что хуже не может быть, Он милость Свою покажет и спасет все. Как и что, это только одному Ему известно… Хотя тьма и мрак теперь, но солнце ярко светит в природе и дает надежду на что-то лучшее. Вы видите, мы веру не потеряли, и надеюсь никогда не потерять, она одна силы дает, крепость духа, чтобы все перенести. И за все надо благодарить, что могло быть гораздо хуже… Не правда ли? Пока живы, и мы с нашими вместе – маленькая крепко связанная семья. А они, что хотели?.. [48] Вот видите, как Господь велик. Мы и в саду бываем (т. е. на свободе). А вспомните тех других [49] , о, Боже, как за них страдаем, что они переживают, невинные… Венец им будет от Господа. Перед ними хочется на коленях стоять, что за нас страдают, а мы помочь не можем, даже словом. Это тяжелее всего. Больно за них, но и для них, я верю крепко, будет еще хорошее (мзда многая на небесах) и здесь еще. Но здоровье у них уже не то будет, а души у них растут, и Он им силы даст крест нести. Если кому тяжело там без мамы, но вера спасет ее. Без слез не могу вспомнить. Но она знает (где бы она ни была), душа моя с ней, и те, кто меня истинно любят, должны это вспоминать, а то разлука была бы невыносимой. Но быть без известий так тягостно, так тяжело. Вы удивлены, что я так вдруг откровенно пишу, но письмо не пойдет почтой, а нашего нового коменданта [50] менее стесняюсь. Мы посещали его в Лианозовском лазарете, снимались вместе, так что совсем другое чувство, и потом он настоящий военный. Хотя не завидую ему – очень уж ему трудно должно быть. Но Бог его наградит за каждую доброту, Вы видите, опять Бог помог. Все-таки чувствуем себя иначе, раз он наш начальник и цензор. Прежде он сам страдал. Голова немного устала, много сегодня другим писала, а скоро урок. Пора вставать. Да благословит и хранит Вас Господь Бог на всех путях и да даст Он Вам внутренний мир и тишину. Самый сердечный привет.

47

День рождения великой княжны Татьяны Николаевны – 29 мая 1897 г.

48

Ее величество имеет в виду попытку Временного правительства отделить лишенного свободы государя от его семьи.

49

Государыня говорит о томящихся в тюрьмах русских людях, почитаемых новой властью «врагами русского народа».

50

Под именем «нового коменданта» государыня имеет в виду полковника Кобылинского. Здесь уместно сказать о тех, кому в то время принадлежала непосредственная власть над царской семьей.

Этими лицами были комендант Александровского дворца, где содержались под арестом царственные узники, и начальник караула. В день ареста их величеств, 8/21 марта, комендантом был назначен штабс-ротмистр Коцебу, а начальником караула – полковник Кобылинский. Вскоре, через 2–3 недели, Коцебу был уволен, и обязанности коменданта временно исполнял Кобылинский, которого в конце марта сменил подполковник Коровиченко, назначенный на эту должность Керенским.

П.А. Коровиченко, военный юрист по образованию и адвокат по профессии, был личным другом Керенского и его единомышленником. В Александровском дворце ему принадлежала вся полнота власти. Будучи грубым, бестактным и плохо воспитанным, Коровиченко не умел себя держать, и, хотя сам он не причинял заключенным зла, царская семья его не любила. В конце мая он добровольно оставил свой пост, получив высокую должность благодаря революционным связям. Временное правительство назначило этого полуштатского подполковника командующим войсками сначала Казанского, а затем Ташкентского военного округа, где впоследствии он был зверски убит большевиками.

После ухода Коровиченко комендантом был назначен Кобылинский, о котором, как это видно из настоящего письма, государыня отзывается с большой теплотой.

Полковник Е.С. Кобылинский был доблестным офицером лейб-гвардии Петроградского полка. Находясь в действующей армии, он был ранен, по выздоровлении вернулся в строй и на этот раз был сильно контужен. Снова вернулся на фронт, но от последствий контузии потерял боеспособность. Государыня и старшие великие княжны познакомились с ним в Лианозовском лазарете, где он находился на излечении. В дальнейшем он проявил исключительную преданность царской семье. Назначенный сопровождать царственных узников в Сибирь в качестве начальника караула, он оставался на этой должности до 28 апреля/11 мая 1918 года, когда был смещен большевиками, до конца самоотверженно стараясь облегчать тяжелые условия заточения царственных мучеников.

Ваша сестра.

От государыни императрицы Александры Феодоровны

А.В. Сыробоярскому [51]

Царское Село, 29 мая 1917 г.

Мама (М.М. Сыробоярская) мне переписала хорошую молитву, которую она сама каждый день читает. Она такая трогательная. Почему меня так полюбила, не знаю. Будьте нежны с ней, не стесняйтесь побольше о себе

говорить. А то ей трудно, должно быть. Вы говорите, что не умеете, но это не так, только отвыкли и не хотите тяжести жизни с ней делить, хотите ее беречь, но у матери чуткое сердце, и она душой с Вами страдает. Понимая Ваш характер, знаю, что Вам нелегко, и оттого дома пусто. Иные интересы, мысли, мечты. Она пишет, что сердце стало лучше, я так рада… Как тяжело читать газеты… Где мы? Куда дошли? Но Господь спасет еще Родину. В это крепко верю. Только где дисциплина? Сколько гадостей о нем (государе) пишут: слабоумие и т. д. Хуже и хуже, бросаю газеты, больно, больно все время. Все хорошее забыто, тяжело ругательства про любимого человека читать, несправедливость людей, и никогда ни одного хорошего слова… Не позволяют, конечно, печатать, но вы понимаете, что за боль. Когда про меня гадости пишут – пускай, это давно начали травить, мне все равно теперь, а что его оклеветали, грязь бросают на помазанника Божия, это чересчур тяжело. Многострадальный Иов [52] . Лишь Господь его ценит и наградит за его кротость. Как сильно внутри страдает, видя разруху. Это никто не видит. Разве будет другим показывать, что внутри делается, ведь страшно свою Родину любит, как же не болеть душой, видя, что творится. Не думала, что за три месяца можно такую анархию видеть, но надо до конца терпеть и молиться… молиться, чтобы Он все спас. А армия… плачешь, не могу читать, бросаю все и вспоминаю страдания Спасителя, Он для нас, грешных, умер, умилосердится еще, может быть. Нельзя все это писать, но это не по почте, и новый комендант (полковник Кобылинский) цензор не будет меня бранить, я думаю, а Вы не теряйте веру, не надо, не надо, а то уже не хватит сил жить. Увидят сами, что дисциплина и порядок нужны, что не надо бояться быть сильнее плохих разрушительных элементов, которые только стараются скорее видеть гибель России. Они не патриоты, ничего святого у них нет… Наступления ждут, медлят опять… О, больно, больно на душе, но Он спасет, поможет, услышит молитвы любящих Россию… Простите, что все это пишу, может, разорвут эту страницу. Вы бедную маму обрадуете Вашим присутствием. Вы знаете, что Вы ей нужны, разве это не хорошо? Я свою маму потеряла, когда мне было шесть лет, а отца в восемнадцать [53] . Большое утешение их иметь, знать, что она всегда Вас с любовью ждет, молится всеми силами за Вас. Вы ей нужны. Очень жаль Вас не видеть и не иметь возможности с Вами говорить. Настроение Ваше такое грустное, мрачное, безнадежный взгляд на все. Если бы виделись, может быть, могла бы немного помогать, облегчить и выяснить, а на бумаге не умею, не знаю, как писать, не то выходит, и кажется так пусто. Сильно хочется помочь и постараться мрак рассеять. Не надо так на все смотреть, не все потеряно, Господь спасет еще дорогую Родину, но терпеливо придется ждать (конечно, сложа руки – самое трудное), но это должно кончиться. Вы про историю говорите. Да, все это было раньше и будет опять, все повторяется, но иногда Господь Бог по иным путям народ спасает. В людей, Вы знаете, я почти не верю, но зато всем своим существом в Бога, и все, что случится, не отнимет эту веру. Не понимаю, но знаю, что Он понимает и все к лучшему творит. Люди стали все хуже и хуже. Содом и Гоморра в столице, а на фронте?.. Мало лучше в городах, за это наказание и много из тех уже пострадали. Все, которые (из хороших, но глупых и смешных) все ругали и осуждали, видят, какую кашу заварили, а теперь боятся, что крестьяне все у них отнимают, что кажется им несправедливо… потому что сильно больно. Для души это полезно. Те, кто в Бога крепко веруют, тем это годится для (вот слова не могу найти) опыта совершенствования души, другим для опыта… Господь их наградит, верьте. Я знаю одного старика, который долго сидел (в тюрьме), выпустили, опять сидит, и он стал светлым, глубоко верующим, и любовь к г(осударю), и веру в него и Бога не терял [54] . Если награда не здесь, то там, в другом мире, и для этого мы и живем. Здесь все проходит, там – светлая вечность. О, верьте этому! Вы молоды, Вам трудно об этом думать, но раз в жизни пострадаете, найдете в этом утешение. Испытания всем нужны, но надо показать и твердость во всем и все перенести с крепкой верующей душой. Нет таких невзгод, которые бы не проходили. Господь наш это обещал в своем бесконечном милосердии, и мы знаем, какое непостижимое блаженство Он готовит любящим Его. Помоги Он всем перенести с такой покорностью Его святую волю… «Не все на небе будет ночь, авось и солнышко проглянет». Его дорога оставлена, чтобы нам идти, путь тернистый, но Он его перед нами прошел, – пусть и крест наш так же, как Он, понесем. Не умею писать, но молюсь горячо, да облегчит Он Вам Ваши страдания за других, да утешит и подкрепит Он Вас. Помните, как Ваш любимый Отец все жестокости и несправедливости перенес… Да, иногда жизнь, здоровье не выносят, а дух должен. Вы меня хорошо знаете и понимаете мое искреннее желание помочь Вам. Люди плохи, и Он наказывает, наказывает примером. Царство зла теперь на земле. Но Он выше всего, Он все может повернуть к лучшему. Увидим еще лучшие дни. Вы молоды, увидите еще другое, не будьте малодушным. У кого совесть чиста, тот и клевету, и несправедливость легче переносит. Не для себя мы живем, а для других, для Родины (так это и понимали). Больше, чем он (государь) делал, невозможно. Но раз сказали – для общего блага… [55] Но не верю, что Господь не вознаградит за это. А те, которые так гнусно поступили, им глаза будут открыты, у многих это уже и есть. Психология массы – страшная вещь. Наш народ уж очень некультурен, – оттого как стадо баранов, идут за волной. Но дать им понять, что обмануты, – все может пойти по иному пути. Способный народ, но серый, ничего не понимает. Раз плохие везде работают на гибель, пускай хорошие стараются спасти страну. Надо избавиться от врага внешнего – это первый долг, а с такими войсками стало безумно трудно, но не совсем безнадежно – есть патриоты настоящие, есть Бог. А мы в тылу должны молиться всеми слабыми силами – умолять Его спасти Родину. И Он услышит, умилосердится. Многое еще перенести придется. Плохие не станут лучше, но зато есть где-то хорошие, но, конечно, слабые «капли в море», как Вы их называете, но все вместе могут стать со временем потоком очищающей воды и смоют всю грязь.

51

Скорбная Памятка. С. 44–50.

52

Государь император Николай Александрович родился 6/19 мая, в день памяти святого Иова Многострадального.

53

Государыня императрица Александра Феодоровна была дочерью великого герцога Людвига Гессен-Дармштадтского, умершего в 1890 году, и его жены, великой герцогини Алисы, рожденной принцессы Английской, умершей в 1878 году, дочери королевы Виктории.

54

Вероятно, речь идет о генерале Сухомлинове.

55

Ее величество имеет в виду вынужденное отречение государя императора.

Надо кончать. Всегда за Вас молюсь. Все шлют горячий привет. Храни Вас Бог. Всего, всего наилучшего, скорейшего выздоровления и душевного спокойствия.

Старая сестра А.

От государыни императрицы Александры Феодоровны М.М. Сыробоярской [56]

Царское Село, 29 мая 1917 г.

Милая моя, сердечное Вам спасибо за длинное письмо от 22-го, которое вчера получили. Все глубоко меня трогает – Ваша любовь и вера. Спасибо, что меня не забываете. Ваши письма для меня большая радость. Как Господь милостив, что дал нам познакомиться, теперь особенно ценна такая дружба. Имею известия от сына (А.В. Сыробоярского), не был здоров, простудился, лежал, но теперь, слава Богу, ему лучше. Бывал у общих знакомых, скоро будет у Вас. Поздравляю Вас с его новым чином, наконец получил, год спустя. Все получаешь в свое время. Но теперь ему надо хорошее здоровье. Я утешала, что мы в переписке, он будет этому рад. Не бойтесь, что он веру потеряет, Бог услышит Ваши молитвы и тех других, которых он стал верным другом. Тучи черные, гроза, туман покрывают будущее, это бывает трудно без ропота выносить. Но и это пройдет. Солнце опять заблестит, а там впереди яркое сияние, там все будет нам ясно, там награда за все тяжелые переживания. Земная школа суровая, и впереди экзамен нас ждет, надо к этому каждому готовиться, трудные сложные уроки изучить. Все и везде, и во всем борьба, но внутри должна быть тишина и мир, тогда все переносить можно, и почувствуешь Его близость. Не надо вспоминать огорчения – их столько, а принять их, как полезное испытание для души, а если начнешь роптать, то теряешь почву под ногами и становишься таким мелким, самолюбивым. Есть самолюбие, которое надо иметь, но есть и другое, которое надо топтать под ногами, – это ложное. Что это я Вам все это говорю, Вы лучше меня знаете. Но надо во всем хорошее и полезное искать. Ведь в нашу пользу Он нас укоряет или попускает беды для испытания и укрепления души. Зло великое в нашем мире царствует теперь, но Господь выше этого, надо только терпеливо вынести тяжелое и не позволить худому брать верх в наших душах. Пускай зло помучает, потревожит, но душу ему не отдадим. Верим, глубоко верим, что награда там будет и, может быть, еще здесь… Видеть, знать о страданиях дорогих сердцу людей – вот это мука великая, и ее перенести спокойно ужасно трудно. Передаешь их мысленно в Его милосердные руки и знаешь, что души их не погибнут. Растут они, как цветы открываются, если умеют верить и молиться. Сам Спаситель перед глазами. Они с Ним крест несут… Боже, помоги им, умилосердствуй, спаси, утешь их. Сердце ноет, помочь нельзя… Вы спрашиваете, не утомляют ли меня уроки [57] . Нет, милая. Хотя голова иногда побаливает, когда подряд три урока Закона Божия, но это ничего, так рада с детьми заниматься, и это мне помогает. Потом бывает чтение и диктовка на других языках, но время оттого летит. До 12 лежу, и они около постели занимаются, а потом в классной или у Алексея. Вы хотели знать, как сплю, – последнее время опять плохо, но это все равно. Когда жарко, то сердце шалит по-прежнему. Опять лежу в саду, или на кресле меня катают. Это лучше. Иногда цветы собираю, но сгибаться для сердца нехорошо и больно. Но пока не могу жаловаться.

56

Скорбная Памятка. С. 50–52.

57

Вскоре после Пасхи, когда августейшие дети достаточно окрепли после перенесенной болезни, возник вопрос о продолжении учения наследника цесаревича и младших великих княжон. Так как преподаватели в Александровский дворец не допускались, решено было организовать уроки собственными силами. Государь император взял на себя историю и географию, государыня императрица – Закон Божий, а другие предметы были распределены между лицами свиты и приближенными.

Нежно Вас целую, родная, перекрещиваю. Господь с Вами. Молитвенно и мысленно с Вами.

Сестра.

От великой княжны Ольги Николаевны с припиской от великой княжны Татьяны Николаевны

М.Н. Комстадиус [58]

(Открытое письмо. Всемирный почтовый союз. Россия. На обратной стороне репродукция художественной картины)

Царское Село, 29 мая 1917 г.

58

Печатается впервые.