Письма к госпоже Каландрини

Аиссе Шарлотта

Осенью 1726 г. в Париже м-ль Аиссе познакомилась с родственницей лорда Болингброка (сестрой его мачехи) – Жюли Каландрини. Как мы увидим далее, сближение с этой пятидесятивосьмилетней дамой, женой именитого и состоятельного женевского гражданина, матерью взрослых дочерей [301] , сыграло поистине исключительную роль в жизни м-ль Аиссе и ее «посмертной судьбе».

По завещанию Ш. де Ферриоля м-ль Аиссе получила пожизненную ренту в размере 4000 ливров [302] .Однако, несмотря на обретенную материальную независимость, она не пожелала покинуть дом, ставший ей почти родным. Связь ее с шевалье так и не превратилась в брак. М-ль Аиссе поддерживала светские отношения, выезжала и принимала у себя, читала и посещала театр, с радостью проводила время на лоне природы, изредка навещала дочь Селини, которая под именем мисс Блек воспитывалась в монастыре города Санс [303] . Между тем появились первые признаки страшной болезни – чахотки, в конце концов сведшей ее в могилу. Скончалась м-ль Аиссе 13 марта 1733 г. Погребение состоялось на следующий день в фамильном склепе Ферриолей в церкви св. Рока в присутствии Пон-де-Веля и д'Аржанталя; в церковной книге умершая значилась как Шарлотта-Элизабет Аиссе [304] .

301

О

ней, ее семье и ближайшем окружении см.: Jlitter E.Notes sur les «Lettres de Mademoiselle A"iss'e». – In: M'elanges offerts par ses amis et ses 'el`eves `a M. Gustave Lanson. Paris, 1922, p. 313–318.

302

Кроме того, 30 000 ливров ей должно было выплатить из своей доли наследства семейство Ферриолей, но этих денег она не получила: согласно легенде, обязательство это в ответ на ламентации г-жи де Ферриоль м-ль Аиссе бросила в огонь.

303

В метрической записи фигурировали: в качестве отца девочки – морской офицер Блез Ле Блон, в качестве матери – Шарлотта Мери; следовательно, имена родителей были подлинными.

304

См.: Andrieux M.Mademoiselle A"iss'e, p. 203.

2

Смерть м-ль Аиссе потрясла шевалье который до конца дней остался верен своей любви и в соответствующем духе воспитал их дочь, в 1740 г. ставшую виконтессой де Нантиа. Однако ни этот трогательный семейный культ, ни память друзей не спасли бы «прекрасную черкешенку» от забвения, если бы не обнаружилась впоследствии сравнительно небольшая связка писем, адресованных ею г-же Каландрини [305] . В них она с удивительной искренностью рассказала о последних семи годах своей жизни (осень 1726 – весна 1733), рассказала о том, что видела, думала, ощущала; о том, что ее радовало и мучило, восхищало и повергало в скорбь.

305

Переписка м-ль Аиссе с ее бернскими друзьями Венсаном и Маргаритой Стюрлерами, хранившаяся (по неточным данным) в одном из швейцарских замков, до настоящего времени не обнаружена. См.: CouvreuEm.Lettres et portraits de M-lle A"iss'e. – Mercure de France, 1909, 1 ao^ut, p. 468.

Письма эти явились настоятельной потребностью ее души; они возникли как следствие ее морального одиночества в то время, когда страдания ее и сомнения достигли высшего предела, когда исповедь сделалась для нее необходимой, а сочувственное внимание мудрого человека – бесконечно важным. Была ли г-жа Каландрини именно таким человеком – вопрос другой, но это и не имеет сейчас особого значения: к ней м-ль Аиссе взывала, на нее надеялась, от нее ждала спасительных наставлений и советов.

В эпоху Регентства (1715–1723) и в первые годы правления Людовика XV, не принесшие какого-либо оздоровления французскому обществу, отношения м-ль Аиссе с шевалье воспринимались как нечто вполне обычное; не тревожила сложившаяся ситуация и их самих: оба они были свободны и могли распоряжаться собой по собственному разумению. Конечно, мысль рано или поздно узаконить эти отношения не была чужда м-ль Аиссе, но она ее неизменно отвергала: шевалье, полагала она, был не вправе нарушить обет безбрачия, предписанный ему уставом ордена, и уж во всяком случае такой поступок мог пагубно отразиться на его благополучии. Однако с течением времени м-ль Аиссе стала все чаще задумываться над своим положением, с горечью и стыдом ощущая и себя участницей того не слишком пристойного спектакля, который являла собой жизнь ее круга. С особой отчетливостью начала она понимать это после сближения с г-жой Каландрини, нравственная твердость которой, во многом порожденная суровой атмосферой кальвинистской Женевы, произвела на нее сильнейшее впечатление.

Все чаще в письмах м-ль Аиссе звучит осуждение разврата и хвала добродетели, все сильнее выражается презрение к «плотским радостям» и упоение «блаженством любви беззаветной». Постепенно ею овладевает сознание своей греховности: она полна раскаяния и думает лишь об исполнении долга и спасении души. Изнемогая, она борется с собой – и побеждает: страсть, владевшая ею в течение стольких лет, изгнана наконец из ее сердца. Правда, эту обретенную в муках победу «прекрасная черкешенка» торжествует уже на пороге смерти.

Такова главная тема писем, таков основной их пафос. Однако этим отнюдь не исчерпывается их содержание. Мир никогда не ограничивался для м-ль Аиссе ее собственным; сосредоточенность на трудностях и бедах, выпавших ей на долю, не исключала сочувствия другим. Но от них она требовала того же, что и от себя, – справедливости, бескорыстия, верности в дружбе, стойкости в жизненных испытаниях. Отсюда резкость, с которой судила она поступки друзей, знакомых и просто современников; отсюда обилие в ее письмах сатирических зарисовок; отсюда ее иронические замечания и печальные философические наблюдения, своей афористичностью напоминающие подчас максимы и мысли прославленных французских моралистов. «Нет ничего горше, как выполнять свой долг из одного только чувства долга», – утверждает она в июньском письме 1728 г., а впоследствии повторяет это суждение в несколько иной форме: «Нет ничего труднее, нежели выполнять свой долг по отношению к тому, кого и не любишь, и не уважаешь». «Какие бы горести ни обрушивала на нас судьба, во сто крат горше те, причиной коих являемся мы сами», – замечает она в письме от июня – августа 1728 г. [306] , а немного далее констатирует: «Людям свойственно обращать себе на пользу слабости другого», и т. п.

306

Эта сентенция известна в русской печати. Она была помещена среди «мыслей славных женщин», такихкак Нинон де Ланкло, г-жа дю Деффан, г-жа Неккер, г-жа де Сталь и другие, в «Дамском журнале» кн. П. И. Шаликова за 1830 г. (ч. 30, №24, с. 168) и имела следующий вид: «Как бы ни были велики нещастия случайные, но навлекаемые на себя самими нами суть во сто раз жесточе». Все приведенные там «мысли» восходили к сборнику «La Rochefoucauld des Dames».

Не случайно, что при всем интересе м-ль Аиссе к светской и придворной жизни, при всей ее привязанности к парижскому быту, при всей склонности к изысканным развлечениям она (как бы предугадывая руссоистские настроения последующих лет) не раз противопоставляет порочной французской столице аскетическую Женеву и сельское уединение, которым наслаждаются ее швейцарские друзья. «Здравомыслие» женевских жителей и их «добрые нравы» восхищают ее, с умилением говорит она о «загородном домике» г-жи Каландрини, где та живет «такой счастливой, чистой и бесхитростной жизнью» [307] . Но не только Париж вызывает презрение и гнев м-ль Аиссе; иногда ей кажется, что вся Франция на

грани катастрофы: «… все, что ни случается в этом государстве, – восклицает она в письме от 6 – 10 января 1727 г., упомянув об одном скандальнейшем происшествии в парижской больнице и приюте для бедных, – предвещает его гибель».

307

Третье и пятое письма из Парижа 1727 г. Ср. подобные мысли в третьем письме из Пон-де-Веля 1729 г. («До чего же здешние обитатели не похожи на тех, кто окружает вас!») и во втором письме из Парижа 1732 г. («В какой благодатной стране вы живете, – в стране, где люди женятся, когда способны еще любить друг друга! Дал бы господь, чтобы так же поступали и здесь!»).

Конечно, то, чему была свидетелем м-ль Аиссе, далеко не всегда удручало ее и вызывало у нее столь горестные мысли. О многих событиях, которые совершались у нее на глазах или становились ей известными, она сообщала вполне спокойно, а подчас со снисходительной улыбкой и даже веселым смехом. В ее письмах немало забавных историй и остроумных анекдотов, своего рода «вставных новелл», предназначавшихся для того, чтобы развлечь ее корреспондентку; достаточно напомнить такие эпизоды, как утренний кофе у г-жи де Ферриоль, посещение театра каноником, злоключения хирурга, поиски невест дворянину из Перигора и ряд других. Однако общий тон ее писем все же не слишком радостный, да это и не удивительно: положение ее в обществе было весьма двусмысленным, муки совести не оставляли ее ни на мгновенье, смертельная болезнь лишала последних сил; словом, поводов для оптимизма было немного.

3

4 апреля 1754 г. восьмидесяти шести лет от роду скончалась г-жа Каландрини, и уже вскоре после этого «всплыли на поверхность» письма к ней м-ль Аиссе [308] .Можно допустить, что на них обратил внимание внук их владелицы, сын ее дочери Рене-Мадлен – Анри Рие, который затем ознакомил с ними фернейского патриарха, своего ближайшего соседа и друга [309] . Не исключено, однако, что письма попали к сестре Анри Рие – Жюли. и это сделала именно она [310] .

308

Следует отметить, что еще при жизни м-ль Аиссе письма ее по обычаю того времени цитировались в переписке ее друзей. В этой связи см., например: Engel Cl.-E.Voltaire est-il l'auteur des «Lettres de M-lle A"iss'e»? – Rev. des deux mondes, 1953, 1 ao^ut, p. 535–536.

309

Об отношениях Вольтера с А. Рие см.: Wade IraО. The search for a new Voltaire. Trans, of the Amer. Philos. Soc, 1958, vol. 48, pt. 4, p. 13–17. Здесь же приведено 43 письма Вольтера к Рие, которого фернейский патриарх обычно называл «мой дорогой корсар», поскольку тот провел ряд лет на Антильских островах. Известно, что Вольтер завещал Рие все свои английские книги (227 томов), часть которых была куплена для Екатерины II вместе с его библиотекой, равно как и принадлежавшая Рие коллекция вольтеровских сочинений. См.: Библиотека Вольтера: Каталог книг. М.; Л., 1961, с. 74, 1165; Corpus des notes marginales de Voltaire. Berlin, 1979, t. 1, p. 656.

310

См.: Voltaire.Oeuvres compl. Paris, 1882, t. 50, p. 465.

Вольтер помнил м-ль Аиссе, с которой встречался у Ферриолей, да и не только у них; к тому же в 1732 г. он посвятил ей нечто вроде мадригала [311] .Он хорошо знал также шевалье д'Эди и высоко о нем отзывался. Вольтер прочел письма, сделал ряд замечаний и внес несколько исправлений, но большого восторга не обнаружил. «Эта черкешенка» показалась ему весьма наивной; достойной одобрения он счел лишь ее отношение к д'Аржанталю. «Что мне нравится в ее письмах, – сообщил он 12 марта 1758 г. этому своему давнему другу, – так это то, что она любила вас, как вы того заслуживаете. Она говорит о вас, как говорю я сам и как я думаю» [312] . Существует мнение, что Вольтер тогда же или позднее произвел «литературную обработку» писем, имея в виду их последующее издание; однако никаких оснований для этого нет; неизвестно даже, как вообще относился он к подобному замыслу [313] .

311

Ibid., 1877, t. 10, p. 493.

312

Voltaire. Les oeuvres compl., 1971, vol. 102, p. 471.

313

См.: Engel Cl.-E.Voltaire est-il l'auteur…, p. 538–539. – Попутно укажем, что в этой статье сообщаются три письма м-ль Аиссе к различным представителям семейства Троншенов, хранящиеся в Женевской Публичной и университетской библиотеке.

В печати письма м-ль Аиссе появились спустя девять лет после смерти великого просветителя [314] ; но труд его не пропал даром: из двух десятков примечаний почти половина восходила к пометам, некогда оставленным им на полях оригинала. При публикации была приведена в относительный порядок орфография, которую м-ль Аиссе соблюдала лишь отчасти [315] . Открывалась книга «Предуведомлением от издателя», а далее следовало «Краткое изложение истории мадемуазель Аиссе», сочиненное, как обычно считают, Жюли Рие. Впрочем, и «Предуведомление» скорее всего принадлежало ей же [316] .

314

Lettres de Mademoiselle Aiss'e `a Madame С… qui contiennent plusieurs anecdotes de l'histoire du tems depuis l'ann'ee 1726, jusqu'en 1733, pr'ec'ed'ees d'un narr'e ti`es-court de l'histoire de Mademoiselle A"iss'e, pour servir `a l'intelligence de ses lettres, avec des notes dont quelques-unes sont de Mr. de Voltaire. A Paris, chez La Grange, libraire, rue Saint-Honor'e, vis-`a-vis le Palais-Royal, 1787.

315

См. образец этой орфографии, вполне типичной для современников и современниц м-ль Аиссе, в книге Мориса Андрие (Andrieux M.Mademoiselle A"iss'e, p. 119), где приведен точный текст одного из двух сохранившихся писем ее к шевалье. Другое письмо (в модернизированной орфографии) помещено там же, с. 120–121. Оригиналы же писем к г-же Каландрини давно утрачены, по всей вероятности безвозвратно.

316

Во всяком случае, это без тени сомнения сообщалось в «Correspondance litt'eraire, philosophique et critique» в связи с выходом «Писем» (Paris, 1881, t. 15, p. 129–130). Показательно, что имя автора было превращено здесь в фамилию – «мадемуазель д’Аиссе».