Письма к Олафу Броку. 1916–1923

Карелин В.

Начну с Малашевского [237] . Большое спасибо за него. Его приезд в Берген позволит направить томящиеся там товары в Мурманск, где положение может упрочиться от одного их прибытия. За сто офицеров земно кланяюсь Вам. Бездельничающие в Финляндии окажутся теперь при деле, и будут приносить хотя бы маленькую пользу на севере (корреспонденцию относительно их по снятии копий верну с благодарностью). Как славословить Вас за 200 беженцев? И милого Виста [238] ?

Горячие молитвы облагодетельствованных Вами должны быть услышаны богом… Просить относительно дарового их проезда через Швецию – не собрался духом. Даже Брантинга, которого искренне люблю, не решился беспокоить по этому поводу. Русскому трудно просить за русских же при очень еще «зарождающейся только» симпатии шведов к нам. Встречать, перенаправлять беженцев к Вам будем con amore [239] . О прибытии их сюда будем предупреждать аккуратно.

237

Личность не установлена.

238

См. письмо 11.

239

Итал.: с любовью.

Очень хотелось бы высвободить Шахматовых [240] . Это сумасшествие, перебираться теперь в Петроград. Если хотите – и дадите кое-какие указания, где их найти там – попробую устроить их бегство из Петрограда. Невольно напрашивается восхваление Вас…

События в Германии, несомненно, серьезны. Но, думаю, Spiessb"urgerligkeit [241] нации спасет ее. Это не славянская бесшабашная натура. У нас как будто бы что-то и назревает. Будущее, ближайшее будущее покажет, насколько серьезны эти признаки.

240

Шахматов Алексей Александрович (1864–1920) – русский филолог и историк, основоположник исторического изучения русского языка, древнерусского летописания и литературы. С 1894 г. адъюнкт Петербургской академии наук, с 1898 г. – член ее Правления, самый молодой за всю историю ее существования, с 1899 г. – действительный член АН. С 1901 г. – действительный статский советник. С 1910 г. профессор Петербургского университета. Тесно сотрудничал с профессором-славистом О. Броком и дружил с ним. С 1906 г. – член Государственного совета от академической курии. Участвовал в подготовке реформы русской орфографии, осуществленной в 1917–1918 гг. Умер от истощения в Петрограде в августе 1920 г.

241

Нем.:

буржуазный образ мыслей.

Меня теребят, дни уходят как будто бы непроизводительно, но каждый час прибавляется по песчинке к воссозданию некогда большого здания. Лишь бы было дано увидеть таковое «под крышею»!

Нежно обнимаю Вас и деток, целую ручки дорогой Нины Ивановны. Обедал у Марфы Людвиговны Олейниковой-Нобель [242] и видел Мину Людвиговну [243] , которую по-прежнему люблю и уважаю. Говорили долго и, конечно, о всех Вас. На днях ждут сюда из Украины – via Berlin – Эммануила Нобеля [244] .

242

Женщина-врач Марта Людвиговна Нобель-Олейникова (швед.: Marta Helena Nobel-Oleinikoff, 1881–1937) – сестра Э. Л. Нобеля. Окончила петербургский Женский медицинский институт (1909), работала хирургом в Обуховской больнице. Вышла замуж в 1905 г. за известного русского военного врача, приват-доцента Военно-Медицинской академии Георгия Павловича Олейникова (1861–1937).

243

Мина (Нина) Людвиговна Нобель (швед.: Mimmi Nobel-H"ogman, 1891–1938) – дочь Людвига Эммануиловича Нобеля (1831–1888). Вышла замуж в 1914 г. за Густава Хогмана (швед.: Gustav H"ogman, 1888–1947).

244

Нобель Эммануил Людвигович (1859–1932) – нефтепромышленник и инженер, племянник Альфреда Нобеля. С 1893 г. и до революции в России Эммануил Нобель возглавлял механический завод «Людвиг Нобель», впоследствии известный как «Русский дизель», и предприятия товарищества нефтяного производства «Братья Нобель». Принял русское подданство в 1889 г. После революции с 1918 г. и до своей смерти в 1932 г. Э. Л. Нобель, будучи холостяком, проживал в Стокгольме у своей сестры Марты и зятя Георгия.

Как всегда сердечно и неизменно Ваш

Гулькевич

Судя по вчерашней телеграмме из Парижа, поездки туда не миновать. Страшно благодарен за желание приютить меня. Только Вы должны будете извинить меня. Днем я буду, если позволите, у Вас. Ночь же буду проводить в гостинице. Когда у меня бывает недомогание – я должен чувствовать, что не стесняю никого: тут я просто мешаю.