Письма Плиния Младшего, Панегирик императору Траяну
Шрифт:
(13) Летом он вставал из-за обеда еще засветло, зимой с наступлением сумерек - словно подчиняясь какому-то закону.
(14) Таков был распорядок дня среди городских трудов и городской сутолоки5. В деревне он отнимал от занятий только время для бани; говоря "баня", я имею в виду внутренние ее помещения. Пока его обчищали и обтирали6, он что-либо слушал или диктовал. (15) В дороге, словно отделавшись от остальных забот, он отдавался только этой одной: рядом с ним сидел скорописец с книгой и записной книжкой7. Зимой руки его были защищены от холода длинными рукавами, чтобы не упустить из-за суровой погоды ни минуты для занятий. По этой причине он в Риме пользовался носилками8. (16) Помню, он упрекнул меня за прогулку: "ты мог бы не терять даром этих часов". Потерянным он считал все время, отданное не занятиям.
(17) Благодаря такой напряженной работе он и закончил столько книг, а мне еще оставил сто шестьдесят записных книжек, исписанных мельчайшим почерком с обеих
(18) Когда ты представишь себе, сколько он прочел и сколько написал, то не подумаешь ли, что не было у него никаких должностей и не был он другом принцепса? А когда услышишь, сколько труда отдал он занятиям, не покажется ли, что мало он и написал и прочел? чему не помешают такие обязанности? Чего не достигнешь такой настойчивостью? (19) Я обычно смеюсь, когда меня называют прилежным; по сравнению с ним я лентяй из лентяев. Меня все-таки отвлекают и общественные обязанности и дела друзей. А из тех, кто всю жизнь только и сидят за книгами, кто, сравнив себя с ним, не зальется краской, словно только и делал, что спал и бездельничал?
(20) Я заговорился, а ведь собирался написать тебе только о том, о чем ты спрашивал: какие книги после себя он оставил? верю, однако, что тебе мое письмо будет не менее приятно, чем сами книги, которые ты не только прочтешь: они, может быть, возбудят у тебя соревнование, и ты сам захочешь создать что-нибудь подобное. Будь здоров.
6
Плиний Аннию Северу1 привет.
Из денег, доставшихся мне по наследству, я недавно купил коринфскую статую, небольшую, но, насколько я понимаю, - может быть, я и во всем смыслю мало, но тут и подавно, - сделанную искусно и выразительно: это и мне понятно. (2) Промахи художника, если они есть, в этой голой фигуре ускользнуть не могут; мастерство работы громко о себе заявит. Изображен стоящий старик. Кости, мускулы, жилы, вены, даже морщины - перед тобой живой человек: редкие ниспадающие волосы, широкий лоб, сморщенное лицо, тонкая шея; руки опущены, груди обвисли, живот втянуло. (3) И со спины видно (насколько можно судить по спине), что это старик. Бронза, судя по ее настоящему цвету, старая и старинной работы2. Все, одним словом, может остановить на себе глаз мастера и доставить удовольствие человеку несведущему.
(4) Все это меня, хотя и профана, заставило купить эту статую. Купил же я не затем, чтобы иметь ее у себя дома (до сих пор у меня дома вовсе нет коринфской бронзы), а чтобы поставить в родном городе в месте посещаемом, лучше всего в храме Юпитера3: дар этот, кажется, достоин храма, достоин бога.
Ты, как это обычно со всем, что я тебе поручаю, возьми на себя и эти хлопоты, закажи уже сейчас базис из любого мрамора, чтобы поместить на нем мое имя и мои титулы, если сочтешь нужным их добавить. (6) Статую я пришлю тебе, как только найду человека, которого она не затруднит, или - этого тебе больше хочется - привезу ее с собой. Я намерен, если должность позволит, вырваться к вам4. (7) Ты радуешься, что обещаю приехать, и нахмуришься от добавки: "только на несколько дней". Остаться подольше мне не позволяют те же причины, которые задерживают здесь. Будь здоров.
7
Плиний Канинию Руфу 1 привет.
Только что получил известие, что Силий Италик скончался в своем поместье под Неаполем: уморил себя голодом. (2) Причина смерти болезнь: у него давно появилась неизлечимая опухоль; замученный ею, он упрямо и решительно спешил навстречу смерти. Был он до последнего дня человеком счастливым; потерял, правда, из двух сыновей младшего, но старшего - и лучшего - оставил в полном благополучии и консуляром. (3) Он запятнал свое доброе имя при Нероне (считали, что он выступает добровольным обвинителем), но, будучи другом Вителия, вел себя умно и обходительно; из Азии, где был проконсулом, привез добрую славу и смыл пятно прежнего усердия, похвально устранившись от дел. (4) Он был из первых людей в государстве, жил, не ища власти и не навлекая ничьей ненависти; к нему приходили на поклон, за ним ухаживали. Он много времени проводил в постели; спальня его всегда была полна людей, приходивших не из корысти; если он не писал, то проводил дни в ученых беседах. (5) Сочинял он стихи, скорее тщательно отделанные, чем талантливые2; иногда публично читал их, желая узнать, как о них судят. (6) Недавно по своему преклонному возрасту он оставил Рим и жил в Кампании, откуда не двинулся и по случаю прибытия нового принцепса. (7) Хвала цезарю, при котором тут не было принуждения, хвала и тому, кто осмелился так поступить 3. Был он ?????????1* [1* любитель красоты] до такой степени, что его можно было упрекнуть в страсти покупать. (8) В одних и тех же местах у него было по нескольку вилл; увлекшись новыми, он забрасывал старые. Повсюду множество книг, множество статуй, множество портретов. Для него это были не просто вещи: он чтил эти изображения, особенно Вергилия, чей день рождения праздновал с большим благоговением,
(9) Среди этого покоя он и скончался семидесяти пяти лет от роду; болезненным не был, но сложения был хрупкого. Он был последним консулом, которого назначил Нерон, и скончался последним из всех, кого Нерон назначал консулами. (10) Стоит отметить: из Нероновых консуляров ушел последним тот, в чье консульство Нерон погиб.
Когда я вспоминаю об этом, меня одолевает жалость: как непрочен человек, (11) как урезана, как коротка самая длинная человеческая жизнь! Не кажется ли тебе, что Нерон только что был? А из людей, бывших при нем консулами, уже никого нет. И чему я удивляюсь? (12) Недавно еще Л. Пизон, отец того Пизона, которого преступнейшим образом убил в Африке Валерий Фест5, говорил, что не видит в сенате никого из тех, чье мнение он, консул, опрашивал6. (13) В какие узкие пределы втиснута жизнь множества людей! не только снисхождения, по-моему, но похвалы достойны царские слезы; рассказывают, что Ксеркс, обводя глазами свое огромное войско, заплакал; жизнь стольких тысяч скоро закатится7!
(14) Поэтому если не дано нам делами (эта возможность не в наших руках8), то победим это ускользающее неверное время нашей литературной деятельностью. Нам отказано в долгой жизни; оставим труды, которые докажут, что мы жили! (15) Я знаю, ты не нуждаешься в стрекале; но любовь к тебе заставляет меня подгонять даже бегущего9. Ты ведь поступаешь так же; ????? ?' ????2*, [2* хорошо соревнование (Гесиод, "Труды и дни", 24).] когда друзья, взаимно поощряя друг друга, возбуждают в себе желание бессмертия. Будь здоров.
8
Плиний Светонию Транквиллу1 привет.
С обычной твоей почтительностью, мне оказываемой, ты так робко просишь меня передать трибунат, который я исхлопотал для тебя у Нератия Марцелла, Цезеннию Сильвану, твоему родственнику2. (2) Мне же одинаково приятно видеть трибуном и тебя и того, кто получит трибунат благодаря тебе. Не годится, по-моему, открывать человеку дорогу к почестям и отказывать ему в звании доброго родственника: оно выше всех почестей.
(3) Прекрасно и заслужить помощь и оказать ее: тебя стоит похвалить и за то, и за другое, ибо то, что ты заслужил, ты отдаешь другому. А затем я понимаю, что и я получу долю славы, если твой поступок покажет, что друзья мои могут не только быть трибунами, но и делать ими других. (4) Поэтому я повинуюсь твоему благородному желанию. Имя твое еще не занесено в списки, и потому мы свободно заменим тебя Сильваном3. Я желаю, чтобы ему твой дар был так же приятен, как тебе мой. Будь здоров.
9
Плиний Корнелию Минициану1 привет.
Я уже могу подробно описать тебе, какого труда стоило мне дело жителей Бетики. (2) Было оно запутанным, разбиралось неоднократно и с исходом весьма разным. Почему разным? почему неоднократно?
Цецилий Классик, гнусный и явный негодяй, действовал в Бетике как насильник и вымогатель. Он был там проконсулом в том же году, что и Марий Приск в Африке. (3) А родом они были - Приск из Бетики, а Классик из Африки. У жителей Бетики и появилась поговорка (беда часто делает людей остроумными): "записал в расход зло и занес его же в приход". (4) Но Мария обвиняло много частных лиц и только один город, на Классика обрушилась целая провинция2. (5) Его избавила от осуждения смерть, случайная или добровольная; чести она ему не принесла, но загадала загадку: можно было поверить, что он захотел уйти из жизни, ибо оправдаться не мог, но удивлялись, как человек, не стыдившийся дел позорных, решил смертью избавиться от позорного осуждения.
(6) Бетика, тем не менее, настаивала на обвинении умершего3. Такой случай предусмотрен законом, но закон давно уже не применялся и теперь, после долгого перерыва, опять обрел силу. Жители Бетики вдобавок обвиняли поименно помощников и прислужников Классика и требовали расследования каждой жалобы.
(7) Защищал Бетику я и со мной Лукцей Альбин4, оратор красноречивый. Я давно уже был расположен к нему, как и он ко мне, а это общее дело заставило меня горячо его полюбить. (8) В славе, особенно литературной, есть нечто ???????????3*, [3* не любящее общения с другими] но между нами не было ни состязания, ни соперничества; оба мы одинаково старались не для себя, а для дела, такого крупного и важного, что сбросить с себя его бремя за одно заседание мы были бы не в силах. (9) Мы боялись, что нам не хватит ни дня, ни голоса, ни сил, если мы свалим в одну кучу все обвинения и всех подсудимых; что судьи не только устанут от множества имен и множества дел, но все перепутают; что влиятельность отдельных лиц5 предстанет в этой сумятице как присущая всем и, наконец, что люди сильные принесут как жертву искупления кого-то ничтожного и чужим наказанием ускользнут от собственного. (10) Покровительство и искательство особенно сильны, укрываясь под личиной строгости. (11) Мы приняли в соображение знаменитый пример Сертория: он приказал самому сильному и самому хилому солдату оторвать хвост лошади - ты знаешь остальное6. И мы увидели, что сможем одолеть многочисленный отряд преступников не иначе, как выхватывая по одиночке одного за другим.