Письма полковнику
Шрифт:
Впрочем, вопрос даже не в этом. Вопрос гораздо проще: зачем?
Она может наказать их — тех, кто стоит или не стоит за этими двумя конкретными мужчинами — куда больнее и беспощаднее. Навсегда лишив их того, на что они с такой страстью… претендуют.
Ресурса.
Она давно на это решилась. С самого начала, со дня своего рождения, когда Сережа подарил ей путевку в Срез. Жаль, что так и не выйдет с ним попрощаться… А может быть, прямо сейчас взять да и скомандовать дракону завернуть в город, прямо под окно клиники?.. Стоп.
До каких пор она
Наклонилась к самой чешуйчатой шее. Ветер не унесет ни полслова:
— Летим на поселок разработчиков. Там я укажу коттедж, сойду на минуту, подождешь с расправленными крыльями. Потом огибаем Гребневой хребет… ты хорошо знаешь окрестности? Я не уверена, что сама сориентируюсь в темноте. Нужно будет найти одно место, там бухта, дерево на обрыве и вертикальная расщелина…
Дракон обернулся на лету и понимающе кивнул:
— Пещера привидений.
* * *
— Не может такого быть, — повторил человек. — Ты что–то перепутала. Ты ее упустила.
Мобилка отозвалась жалкими оправданиями, теми же самыми, слово в слово; не в силах выслушивать их еще раз, человек уронил руку с трубкой. Посмотрел вдаль: вечернее море поблескивало лиловыми искрами, гаснущими на глазах, склон горы стал глухим и сине–черным, как задник виртуальной телестудии. На берегу горел костер, вокруг него сидели жители кемпинга, обнявшись по двое–трое, склонив головы друг другу на плечи. Всё бросить — и туда, к ним, к костру…
Человек усмехнулся и снова поднес к уху мобилку. Девчонка уже не оправдывалась. Спрашивала, что ей делать дальше.
— Что хочешь, — бросил он.
Она удивилась. Или обиделась. Наверное, надеялась, что она всё еще ему нужна.
Все–таки Структура развращает. Приучает к мысли, будто вспомогательную работу всегда выполнит кто–то другой, более того — выполнит ее хорошо. А потом удивляешься, внезапно осознав разницу между безымянными профессионалами, тщательно подобранными Структурой, — и первой встречной дилетанткой. На что он вообще рассчитывал, беря ее с собой?
Делая свою игру, нельзя полагаться ни на кого. Потому что единственный профессионал, пребывающий в твоем распоряжении, — ты сам. Жестко, но достаточно просто. Пора усвоить.
В трубке уже частили короткие гудки. Наверняка девчонка прервала разговор эффектно, на фразе резкой и шумной, как хлопанье дверьми. Даже где–то жаль, что он ее пропустил. Человек повесил мобилку на пояс. Времени в обрез. И он один.
Уверенно прыгая по невидимым в темноте камням и скалам, человек спустился к морю. Какая–то патлатая фигура, обернувшись, помахала ему от костра; ответил. Славные они все–таки ребята. Признают за каждым право на собственные странности и ничему не удивляются. А с другой стороны, что тут странного, если кому–то захотелось порыбачить ночью?.. или просто выйти на катере из бухты…
Катер стоял в скальном гроте, как всегда. По–ночному бескрылый, куцый, словно недоделанный. Ну, аккумулятор там, конечно, тезеллитовый, не надо рассказывать
Заводя мотор, глянул напоследок в сторону костра. Вряд ли симпатяги в лохмотьях и фенечках увидят когда–нибудь еще свою калошу. Если всё действительно обстоит так, как ему кажется. Нет: так, как он знает точно, потому что просчитал, вычислил, проанализировал, сопоставил, выкристаллизовал выводы. Потому что — профессионал.
Не могла она вернуться в Исходник. Женщина, которую он изучил от косточки на щиколотке до причудливого завитка ушной раковины. Разложил, словно криптограмму, на отдельные символы, расшифровал, снова сложил воедино и прочел — почти до конца. Но прочитанного должно хватить. Если он ошибся, если она все–таки поддалась, позволила себя уговорить, нарисовала самой себе какие–то иные ценности и приоритеты, если самое главное в ней вовсе не то, что ему удалось разгадать, — тогда всё кончено. Конец его одиночной самодостаточной игре. Конец всему.
На малом ходу, почти без плеска он обогнул выступающую в море скалу и, уже невидимый с берега, дал максимальную скорость. Катер вскинул нос и понесся вперед практически без осадки, оставляя за собой на воде тонкую светящуюся вилку. Теплый ночной воздух сменился свежим ветром, мокрую одежду пробрало насквозь. В одну секунду человек продрог, обхватил плечи руками и, выставив катер на автопилот, съежился на корме, поближе к аккумулятору. Однако преобразованная тезеллитовая энергия целиком уходила в движение, горячего игольчатого поля здесь не было, а стучать зубами всю довольно длинную дорогу было бы и непродуктивно, и унизительно.
Вздрогнул, встряхнулся, сбрасывая, будто капли воды, напряжение борьбы с холодом. Выпрямился. Раскинул руки и запрокинул лицо навстречу ночи. У него есть время. Надо всё как следует обдумать.
Он думал о том, что скажет ей и что она ему ответит: многоступенчатый, мультивариантный сценарий, словно разработка компьютерной игры. Нужно предусмотреть всё: до оговорки и междометия, заминки и взгляда, — каждая мельчайшая частичка их будущего разговора может стать решающей. Он знал, что не имеет права на ошибку, — и просчитывал варианты действий на случай, если ошибется. И ее, и своих собственных, это в равной степени важно.
И еще. Впервые за всё время он по–настоящему задумался о том, что будет дальше. Если всё получится. Если он выиграет. У Структуры и у прочих — как она говорит? — претендентов. И в том числе у нее самой. Если бы эта женщина не вела свою игру, она вообще не прибыла бы в Срез. Она тоже надеется выиграть, особенно теперь, когда уверена, будто ей удалось провести всех, заставив поверить в ее отступление, капитуляцию. Смешно. Такие как она не капитулируют ни при каких условиях. Он во что бы то ни стало должен добиться союза с ней. Равноправного. На иное с этой женщиной рассчитывать не приходится.