Письма президенту
Шрифт:
И тут нам пришло в голову, что пора помочь вам в борьбе с коррупцией. И вы, и министр внутренних дел, и генеральный прокурор, помнится, призывали: мол, если граждане не будут бороться с отвратительными явлениями, то милиция и прочие органы бессильны.
Адвокат для виду пошел торговаться с приставом, а я стал звонить в МВД, прямо в министерство, на Житную.
– С меня в милиции взятку вымогают. Что мне делать?
– Вы должны приехать к нам, написать заявление.
– Но ведь он же уйдет, избавится от денег.
– Ничем не можем вам
– Девушка, а с кем я разговариваю?
– Это не важно.
Она права, Владимир Владимирович, это не важно. Будь на ее месте другая – сказала бы то же самое.
Что же делать? Не скажешь же приставу: вы тут подождите, пока я съезжу куда надо и вернусь с группой захвата. И сколько времени пройдет, пока заявление примут, зарегистрируют, найдут людей («Вам русским языком говорят: все на обеде!»).
Тогда я в коридоре этой милиции остановил симпатичного молодого человека в штатском:
– Вы сотрудник?
– Да, я оперуполномоченный.
– У меня тут пристав взятку вымогает, давайте его возьмем с поличным.
Опер огорчился, нахмурился:
– А он – что, вызывает у вас личную неприязнь? У вас к нему какие-то счеты?
– Нет. Но это же преступление.
– Да? М-м-м, подождите здесь. Только никуда не уходите. Вот тут и стойте.
Пока я «тут стоял», они сбегали и предупредили пристава. Когда я вернулся к нему, он сидел задумавшись. Ничего не говорил, ничего не писал, на меня не смотрел. А потом вдруг поднял голову и улыбнулся:
– Я насчет этого самого пошутил. Вы найдите своего адвоката, скажите ему, что я пошутил. Только тихонько, чтобы никто не слышал.
(Адвокат в это время тоже бегал по отделению, искал какого-нибудь офицера, который знает, что взятка – это преступление.)
Друг от друга они не скрывают – это ясно. А от жен, от детей, от пап и мам? Если они и от детей не скрывают – это конец.
Все удивляются: как это так – благосостояние растет, а население вымирает со страшной скоростью? Есть, значит, что-то, чего власть и статистика не могут понять.
Жизнь загажена, как подмосковные леса.
…Как нарочно, в пятницу выступил ваш министр юстиции: «В местах лишения свободы смертность за год возросла на 12 %, а число должностных преступлений – вдвое». Эти данные разойдутся по разным отчетам. Число смертей – в демографию. Число преступлений – в другую графу. Но эти числа связаны.
Должностные преступления – это преступления охраны, а не зэков. 12 % – это тысячи людей, убитых кусочками вертикали.
Симпатичный, наивный опер был искренне изумлен: «Что этот пристав вам сделал?» Такой опер – важнейшая деталь вашей вертикали. Он не воспринимает взятку как преступление, он ее воспринимает как норму. И когда ему говорят: «Давай поймаем взяточника», он спрашивает: «За что?»
Плати и проезжай. Так проехали террористы на Дубровку и в Беслан, так шахидки прошли в самолеты. Это всем известно.
Нет преступления, нет взятки, есть цена вопроса.
Эту
Пристав этим ментам – свой брат. И они по-братски (бесплатно) его выручили.
Есть система, которая умеет различать самолеты «свой-чужой». Это система вашей вертикали. Кто встроился – свой (даже если преступник). Кто мешает – чужой и подлежит уничтожению, даже если не виноват.
Владимир Владимирович, вы много раз говорили о борьбе с коррупцией, даже провозгласили диктатуру закона. Но в Евангелии написано, что надо судить не по словам, а по делам.
Дело, которым вы прославились, еще не забыто. Когда Собчака собирались арестовать (квартиры? бриллианты?), вы дали Собчаку самолет, открыли границу… Считается, что вы это сделали по дружбе, а не потому, что будто бы опасались, что арестованный Собчак расскажет нечто касающееся вас лично. Он умер, не успев ответить на такие вопросы.
Система выбросила всех, кто считал, что преступление – достаточная причина для наказания.
Теперь причина для наказания – личная неприязнь, личные счеты. А барская любовь обеспечивает даже дураку и вору немыслимую карьеру и богатство.
…Пишу вам эти банальные, простые, всем известные и надоевшие истины (но все же истины) и вижу, как вы, читая, поднимаете глаза на холуёв и спрашиваете: «Может, у этого журналиста ко мне личная неприязнь?»
…А может, я не понимаю своего счастья? Может, мне повезло, что Коптевский суд решил дело в пользу Управления вашими делами? Ведь реши судья, что я прав (а я прав на сто процентов), вышло бы, что они – уголовники, изготовители фальшивых документов. В такой ситуации они, без сомнения, могут убить (в порядке самозащиты).
В Конституции каждому гарантируется честный суд («Статья 45. Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в РФ гарантируется»). Вы – гарант.
Давайте, Владимир Владимирович, дозвонитесь до генерального прокурора – пусть честно и беспристрастно расследуют дело. Я для Генеральной прокуратуры не чужой. До сих пор на контроле у них дело, возбужденное по статье «покушение на убийство». Несколько лет назад меня пытались убить, но органы никого не искали. Даже отпечатков пальцев не сняли с той железной трубы, которой мне пытались голову проломить. И милицейская собачка след потеряла…
Кстати, как там ваша Кони? Что-то о ней давно не слышно.
20 марта 2006
№ 57 Не бей своих…
Уважаемый Владимир Владимирович, убийцы 9-летней девочки не виноваты. Они ее убили, но суд решил, что они не убийцы, а просто хулиганы.
Ответьте по совести – то есть без протокола, по секрету, то есть не как президент, а как человек (мы понимаем, что вам это трудно), – ответьте по совести: если бы эти юноши зарезали русскую девочку – каким был бы приговор?