Письма Рафаилу Нудельману

Лем Станислав

Я теперь уже не так способен к долговременной работе, как раньше, после всех этих болезней и операций. В СССР сейчас выйдут (но только по-украински) «Солярис» и «Эдем», а «Насморк» должен выйти в Москве. Зато «центр свободы слова» переместился в ГДР, и там УЖЕ вышли «Провокация» и «Осмотр на месте». Очень прошу сообщить мне: Вы получили от меня польское издание «Осмотра на месте»? Если нет, сразу же вышлю. Кроме того, написал «Мир на земле» и «Фиаско», но «Мир» вышел пока лишь в ФРГ, в ГДР и в Швеции, в США еще не вышел, а во Франции – в печати, а «Фиаско» вышло лишь в ФРГ и в ГДР. Оба романа выйдут по-польски в Кракове скорее всего в конце 1987 года, но и в этом нельзя быть уверенным (чисто по полиграфическим причинам). К сожалению, у моего агента не осталось даже оригинала машинописи, так как когда копии (обеих вещей) получило краковское Литературное издательство, он решил, что может послать оригинал в Испанию (коль скоро один экземпляр текста наверняка имеется в Кракове). Впрочем, важнейшей из этих позиций я считаю «Осмотр на месте». Кроме того, у меня есть изданная в США «One Human Minute» и, к сожалению, я

могу выслать по Вашему желанию сразу же только эту американскую версию, а польскую не смогу, хотя она и вышла, у меня есть лишь 1 экземпляр, поскольку агент разослал все остальные по миру, а я в Кракове летом не смог получить ни одного дополнительного экземпляра! Этих новых авторов SF, о которых Вы пишете, я не знаю, и очень прошу Вас сообщить их фамилии и названия на английском языке, потому что по русскому написанию я не смогу ничего заказать в книжном магазине, а издателей я тоже не знаю! Кажется, Тарковский должен был быть в Вене, но не знаю, так ли это. Я видел по ТВ фрагменты его последнего фильма, и они мне сильно не понравились. Роман Стругацких «о зародышах, Каммерере» и т. п. я читал в отрывках в «Знание – сила», и он показался мне совершенно типичной SF (что я воспринимаю чисто неодобрительно, так как ни о чем реальном в них речи нет), но поскольку я читал лишь 2 (больших) фрагмента, может быть, я ошибаюсь. Сын наш заканчивает американскую школу, и мы очень озабочены, так как он должен ехать после этого сам в США поступать в университет, а мы с женой боимся этого расставания. Прошу писать, шлю сердечные пожелания, благодарю за «22»,

как всегда, преданный Вам

Ст. Лем

7 декабря 1986 года, Вена

[Дорогой Рафаил,][16]

благодарю Вас за письмо, за книгу и за «22». Журнал по-прежнему прекрасен, но я никогда не умел делать комплименты. Скорее я замечаю пятна на солнцах.

Однако следует сказать, какие гигантские разочарования ожидают человека с Восхода на Западе! Лишь недавно я понял, что если бы жил на Западе, то не написал бы половины из того, что я написал в ПНР. Прежде всего мне не на что было бы жить, чтобы писать такие книги, как «Сумма технологии», «Философия случая», «Фантастика и футурология» и «Диалоги». А также «Абсолютная пустота», «Голем», «Осмотр на месте». Моя жена, у которой гораздо более трезвый взгляд на мир, тоже придерживается этого моего мнения. И это свидетельствует не столько хорошо о меценатстве Востока, сколько о полной культурной девальвации на Западе. Недавно я держал в руках «Контакт» Карла Сагана[17], того астрофизика, который вместе со Шкловским организовывал сотрудничество США и СССР по вопросам CETI[18]. За этот «Контакт» Саган получил 2 миллиона долларов авансом, а ведь это не имеет никакой ценности ни как Литература, ни как Собрание Гипотез (о других цивилизациях). Дешевый кич и клише: героиня-ученый, потому что Women Liberation[19]. Контакт с Чужими – это контакт со Сверхъестественным миром (там живут умершие). И полным-полно пустословия. А это написал известный астрофизик! Что тогда говорить об уровне «обычных» бестселлеров.

Я благодарю Вас за чересчур добрые и хвалебные слова в мой адрес. Что правда, то правда – это факт, что бестселлеры я писать не смогу. Австрийский критик сравнил мой «Глас Господа» с книгой Сагана, чтобы сказать, насколько моя книга лучше на интеллектуальном уровне; но Саган пошел в сотнях тысяч экземпляров, а «Глас Господа» – парой тысяч (в США, конечно).

В романе, который Вы мне прислали, оригинальной и увлекательной мне показалась ТОЛЬКО сама идея, концепция. А вот направление этой идеи так, что она привела к катастрофе человечества, это совершенно не показалось мне разумным. А кроме того, как читатель я по крайней мере чувствовал, что материала хватало лишь на short story[20], а он все это размазал и раскатал в роман. Нет, я все-таки не вижу настоящих писателей в SF. А братья Стругацкие ударились в чудачества, в эти разные зародыши и т. п. Не понимаю, зачем?

Я много болел и по-прежнему не чувствую себя хорошо, но мне кажется, что даже если бы я был здоров, все равно не писал бы. Потому что Запад отбирает у меня всякое желание (нынешняя ситуация в Польше – тоже, но это уже отдельный вопрос). Я думаю, что Вы должны чувствовать себя как на тающей льдине – горстка людей, для которых русский язык и русская культура являются воздухом для легких и мозга, горстка, которая может лишь убывать.

Числа в «Одной минуте человечества» – это явная ошибка, в малой степени – моя, хотя и я виноват, а в большей – издательская, поскольку, имея мой исправленный текст, непонятно почему напечатали по неисправленному… «Насморк» уже продан Москве, он должен выйти на русском в будущем году, так что я не думаю, что Вам стоит его переводить (договор я заключил с советским агентством в прошлом году; то есть, в том, который кончается, в 1986). Фрагмент в «Библиотеке XXI века» обо мне – это цитата из книги Ежи Яжембского[21]. Сейчас она вышла лишь на немецком языке в ФРГ, в издательстве Suhrkamp в 1986, «Случай и порядок» (Ordnung und Zufall), а «О творчестве С. Лема» – должна выйти и на польском, но не знаю, когда, и думаю, что будет вмешательство цензуры, потому что Яжембский, хоть и краковский полонист в Ягеллонском университете, но пишет так, как если бы жил в СВОБОДНОЙ стране.

Ничего важного в литературе, которая мне тут доступна, я не вижу. Появляется, впрочем, огромное количество книг, но те, которые я знаю или в которые хотя бы заглядывал, как в «Парфюмер» Зюскинда[22], который уже является мировым бестселлером, меня отталкивают. Столько грязи и глупостей в такие необыкновенные времена – и столько наихудшего барахла. Само КОЛИЧЕСТВО печатного слова становится убийственным для мысли.

Правда,

Вы можете перевести «Мир как Холокост», но только так, словно это «пиратская» публикация: то есть, Вы нигде не будете упоминать о согласии автора. Может быть, если Вы это переведете и напечатаете в «22», Москва уже не захочет это печатать, но это несчастье я смогу пережить, хотя и уважаю моих читателей, по-прежнему пребывающих в России (и даже продолжаю получать от них письма). Так, как в Советах, уже почти НИГДЕ в мире не ЧИТАЮТ.

Книги SF, которые Вы мне назвали, я попробую раздобыть. Другое дело, что мои требования как читателя, все возрастают…

Последний, 49-й номер «22», очень хороший. Ценен Ваш разговор со Щаранским. Необычайно важное – письмо Синявского[23]. Ну, а этот яростно ядовитый роман Войновича[24], завершенный, – он, собственно, выходит за пределы чисто литературных канонов и критериев, уж слишком он издевательский и жесткий. Не представляю, как это будут читать на Западе. Я думаю, что необыкновенное брюзжание Зиновьева, то, что он стал писать с тех пор, как оказался на Западе («Homo Sovieticus», например), что это возникло в большей мере из ДВУХ побуждений: из ностальгии, ведь тоскуют по любой утраченной отчизне, и по советской – здесь: по российской, – тоже, и из ощущения интеллигентного человека, что если он сам не выделится среди эмигрантов и не обособится, и не разрекламирует сам себя как следует, то утонет в эмигрантском гетто. Потому он и шел на скандал, – а если я ошибаюсь, и он ВЕРИТ во все эти возражения на тему Советов, которые вышли из-под его пера, то он просто самонадеянный осел…

Мы пока не знаем, поедет ли наш сын в 1987 году в США. Леса там, может, и замечательные, но университеты массовые, студенты живут в казармах, нет и следа типичного европейского индивидуализма, поэтому он, может быть, поступит здесь в Вене в филиал Вебстерского университета США (в Сент-Луисе), чтобы получить магистра по компьютерам, а только потом на докторат – на 3 года – в Штаты. Но наверняка пока ничего еще не знаем. В любом случае, хотя мы и остаемся польскими гражданами и ежегодно ездим в Краков, в наш новый большой дом в большом саду, – пока нам не хватает ни отваги, ни сил осесть там на постоянное жительство. Все надежды на изменения, на «что-нибудь лучше» сгорели, остался пепел, горечь разочарования, приходящая в упадок экономика, отравленная среда, а то, что Я – имея порядочно долларов – мог бы хорошо жить с семьей, – этого мне недостаточно…

Благодарю Вас за столь содержательное, такое доброе письмо – на этом венском ПУСТЫРЕ это была большая радость.

P.S. Вы не знаете, от чего умер этот бедняга И. Шкловский?

Ст. Лем

2 июня 1987 года, Вена

Дорогой Рафаил, я кажется забыл дописать эти два первых слова по-русски. Благодарю за присланные номера «22», а то я уже думал, что журнал закончил существование. Тем временем много важного происходит в СССР, и я это ощущаю на себе. Я был вынужден, так меня торопили, дать телеграфное согласие на печать перевода «Футурологического конгресса» журналу «Иностранная литература», а неделей раньше некий Душенко[25] звонил сюда из Москвы, чтобы получить разрешение на печать моего «Vernichtungprinzip»[26] – это одна из трех рецензий выдуманных книг XXI века – в «Природе». Но что еще важнее, два дня назад я получил письмо инициативной группы писателей, фамилии класса Айтматова[27], которые хотят основать первое частное – кооперативное – издательство; поскольку у них нет денег, особенно на пересылку за границу, просят меня о бесплатном разрешении! И что же, едва я написал им, что согласен, только, наверное, нужно будет формально оформить это через ВААП[28], как получаю письмо от Виргилиуса Чепайтиса[29] из Вильнюса, Вы должны его знать, о том, что переиздают «Солярис», «Непобедимого», что хотят издать «Фиаско», хотя польского издания еще и нет, должно выйти в августе.

Вы понимаете, какая ситуация: меня не интересуют рубли, а интересует меня то, чтобы эти писатели могли основать это свое издательство, и поэтому я отдаю им первое место в этой неожиданно возникшей ко мне «очереди» из Советов. Поэтому я хотел бы, пока эта инициативная группа не получит прав на издательство (или пока не получит ОТКАЗА, что представляется мне все же более вероятным в Москве…), ничего Вам не давать, но это только до конца августа. Кроме того, одновременно с этим мне написал главный редактор издаваемого в Мюнхене эмиграционного русского журнала «Страна и мир». Он прислал мне полугодовой блок номеров за вторую половину 1986 года: я считаю, что журнал вполне приличный (там перепечатали в трех номерах статью Майи Каганской о советской фантастике), но Ваш все же лучше.

Этим эмигрантам я тем более был вынужден отказать в сотрудничестве, которое мне предлагают, поскольку это могло бы в некоторой степени скомпрометировать тех авторов, которые пытаются создать небывалый в Советах прецедент. И поэтому я отвечаю Вам в первую очередь, «Страна и мир» должен будет подождать, тем более, что я давал недавно 2 интервью для «NY Times», для «Int. Herald Tribune», а еще нужно выступить для «American Broadcasting Corp.». Ну, безумно оживленная деятельность, а эта статья Вайскопфа[30] о религиозном мистицизме Горбачева представляется мне НАИскорейшей вещью в плане ситуационного анализа из всего, что до сих пор писали о Горбачеве. Из Москвы постоянно просят меня прислать фотографии, предисловия, послесловия, статьи и т. п. Забавно, потому что в нашей польской отчизне среди милостиво царствующих над нами паразитов ширится страх и фальшивое поддакивание страшным ересям Горбачева, а во вчерашнем (католическом) еженедельнике «Tygodnik Powszechny» в статье о новейшей сов. драматургии цензура (польская!) сняла несколько предложений (у нас согласно закону о прессе редакция имеет право писать «подвергнуто цензуре согласно закону от 21 июля…» и т. п.).