Письма с «Маяка»

Макнамара Эли

Я понятия не имею, каким образом появляются эти письма, но не собираюсь ими пренебрегать. Нелегкая доля – быть подростком в восьмидесятые. И если маленькая пишущая машинка хочет помогать мне советами следующие несколько лет – так тому и быть! Письма от подержанной старой машинки – это, конечно, не «Электрические грезы» [13] и даже не «Военные игры» [14] . Эти кинофильмы, основанные на компьютерных играх, я с удовольствием смотрела в кино. Нет, я вряд ли превращусь в Мэтью Бродерика [15]

и начну третью мировую войну, не так ли?

13

«Электрические грезы» – музыкальная фантазия 1984 г.

14

«Военные игры» – фильм Джона Бэдхема, вышедший в 1983 г.

15

Мэтью Бродерик – американский актер и певец, снимавшийся в «Военных играх».

– Ах да, я забыла. У тебя сегодня экзамен?

– Пробный экзамен [16] , – поправляю я. – Нет, не сегодня. Сейчас я схожу с Вильсоном, через минутку.

Я надеваю джинсы, свитер, старые кроссовки и спускаюсь по лестнице. У двери суетится Вильсон – наш лохматый пес, пребывающий в волнении.

– Можно подумать, у нас нет сада! – обращаюсь я к собаке, ероша ее пятнистую, коричневую с серым шерсть.

– Ты же знаешь, он не ходит в саду по-большому, – возражает мама, ставя на стол тосты, разложенные на старинной серебряной решетке. – Наверно, прежние хозяева не позволяли ему это делать.

16

Пробный экзамен проводится в некоторых школах перед экзаменом на аттестат зрелости.

Мы взяли Вильсона после того, как мама с папой провели очистку одного дома. В нем жил пожилой мужчина, у которого из родственников остался только племянник. Он приехал из Лондона, чтобы проследить за очисткой дядиного дома.

– Его соседи говорят, что благодаря собаке дядя сохранял бодрость, – рассказывал нам племянник покойного. Вильсон с несчастным видом лежал в углу, свернувшись на одеяле. – Но никто из них не хочет его взять, я уже спрашивал.

– Так что же с ним будет? – спросила я, с сочувствием глядя на осиротевшую собаку.

– Наверно, придется отдать в приют. Я не могу взять его с собой, поскольку живу в крошечной квартирке в Челси. Там не позволяют заводить домашних животных – а тем более такую большую собаку.

Вильсон, не поднимая голову с одеяла, печально смотрел на нас.

– Мама…? – начала я.

– Нет, Грейс, мы не можем. Он такой большой! Куда мы его поместим?

– Мы можем устроить ему постель на кухне или в гостиной.

– Но с ним нужно так много гулять, Грейс! Посмотри, какой он большой.

Вильсон действительно был довольно крупный. На мой взгляд – а я не слишком хорошо разбираюсь в собаках, – это помесь волкодава с эрдельтерьером. У него грубая шерсть, и ее не мешало бы хорошенько расчесать. Но у этого пса потрясающие, невыразимо печальные глаза. Лежа на своей постели, он наблюдал за мной.

– Я

буду с ним гулять, – обещаю я и добавляю, не давая маме возразить: – Даю слово! Ну пожалуйста, мама! Ты только посмотри на него! Мы не можем его бросить. И в твоей рекламе говорится о полной очистке дома, а Вильсон – часть этого дома. Так что это наш долг перед ним.

Разумеется, в конце концов мама согласилась, и Вильсон поселился у нас. Я с гордостью могу сказать, что сдержала слово: я гуляю с ним каждый день. Я подозревала, что Вильсон очень скучает по своему прежнему хозяину, но он быстро у нас освоился. И хотя пес очень крупный, с ним нет никаких хлопот. Однако если вы забываете с ним погулять, он скулит и пристает, пока не добьется своего.

Я снимаю с крючка красный кожаный поводок Вильсона.

– Я скоро вернусь! – кричу я, пристегивая поводок к ошейнику собаки.

– А как насчет завтрака? – напоминает мама, появляясь на пороге.

– Я что-нибудь перехвачу позже, – отвечаю я. – Мы же не хотим, чтобы Вильсон сделал лужу на полу, не так ли?

– Только непременно поешь, Грейс. Ты сильно похудела в последнее время.

Если бы!

– Конечно, мама, – обещаю я. – Обязательно.

Сегодня прекрасное летнее утро, на ясном голубом небе ни облачка. Мы с Вильсоном идем по нашей улице, направляясь к любимому приморскому бульвару. Море Вильсон любит, но потом приходится его мыть. Купать такую большую собаку нелегко, поэтому я не так уж часто позволяю ему плескаться в волнах. Иначе его густая шерсть намокнет и сваляется от песка.

Почти все новые дома в Сэндибридже удалены от моря, и только ряд небольших викторианских домов тянется вдоль приморского бульвара. Большинство этих домиков с годами превратилось в гостиницы «Постель и завтрак». Мы с Вильсоном проходим по нескольким улицам, включая главную, затем сворачиваем на променад и направляемся к пляжу.

Еще совсем рано, и, хотя магазины на главной улице уже работают, большинство лавок на приморском бульваре еще закрыто. Их владельцы предпочитают позже начинать и позже заканчивать, чтобы обслужить как можно больше отдыхающих. Правда, в маленьких гостиницах уже подают завтрак. Проходя мимо, мы с Вильсоном чувствуем запах жарящихся сосисок и бекона.

– Когда мы вернемся, я раздобуду что-нибудь вкусненькое, – обещаю я. – К тому времени мама и папа уже уйдут в магазин, и мы найдем что-нибудь получше сухого корма, Вильсон! Бог с ней, с диетой, – я проголодалась!

Вильсон одобрительно гавкает, и мы продолжаем наш путь. Когда мы приближаемся к пустующему кафе, я замечаю людей внутри помещения, в том числе Чарли.

Словно почувствовав, что за ним наблюдают, он оборачивается и машет мне.

– Привет! – говорит он, отпирая дверь. – Кто это?

– Вильсон, – отвечаю я, и Вильсон в знак приветствия лижет Чарли руку.

– Привет, Вильсон! – Чарли гладит пса по голове. – Ты не говорила, что у тебя есть собака.

– Да, не говорила. Можно мне добавить его к моему списку хобби? У меня уходит на него уйма времени!

– Кто это, Чарли? – К нам присоединяется женщина в белом рабочем халате. Вероятно, это мать Чарли: у нее такие же рыжие волосы.

– Мама, это Грейси и Вильсон. Мы познакомились вчера вечером, когда смотрели футбол.