Письма в Бюро Муз
Шрифт:
– Ты ненормальная?! – Взревела Эмилия, схватив сестру за грудки. – Что ты сделала с моим мальчиком? Как ты могла-а-а?!
Нелли перехватила её запястья и с высоты своего роста рявкнула:
– Это следовало надеть на голову тебе, раз ты такая посредственная мать!
Том стоял в ошмётках пирога и ревел, весь пол был заляпан кусочками начинки, последние свидетели покинули уютную кухню и толпились у дверей.
– Вы видели, что она сделала с моим мальчиком? Видели?! – Орала Эмилия, пытаясь трясти сестру за плечи.
– Вы видели, чем они играли. Видели? –
– Кто-нибудь, разнимите их! Олаф, Расмус, сделайте уже что-нибудь! – Потребовала Агата.
Мужчины вышли из ступора и вмешались. Им потребовалось только отцепить старшую сестру от младшей: как только её цепкие пальцы разжались под давлением сильных рук, вторая сразу же отпустила её запястья. Осознав, что она не одержала безоговорочную победу, Эмилия завопила, пока Олаф выводил её:
– Я тебе ещё покажу, гадина! Ты у меня попляшешь! – Её крик приглушила закрытая дверь.
Агата обратилась к пастору:
– Лукас, успокойте свою жену, поговорите с ней. – Как только он отправился в комнату, в которой старший дядя закрыл племянницу, она обратилась к Тому. – А ты иди со мной, надо привести тебя в порядок.
Он протащился мимо тёти. Агата положила руку ему на плечо и подтолкнула в сторону ванной. Она сказала дочери:
– Минни, идём с нами, будешь помогать.
С младшей Гюллинг остались мать, дядя Расмус и бабушка. Дождавшись подходящего момента, Эстрида схватилась за голову, вопрошая:
– Что же ты натворила? Как ты вообще… Он же ребёнок! А ты ещё и недоучка! Теперь мы всё знаем. Я разочарована в тебе. Окончательно и бесповоротно!
– Бога ради, Эсси, ты хоть помолчи! – Расмус сжал её плечо. – Этого сорванца давно надо было проучить! – Он вывел её на кухню, несмотря на слабый протест.
Нелли разрыдалась и кинулась собирать куски еды.
– Прости, ба. Я не хотела портить твой день рождения. Я наведу чистоту, дай мне только пару минут. – Бормотала она.
Бабушка опустилась рядом с ней на колени и оторвала её трясущиеся руки от уборки.
– Я сожалею только о том, что мы не попробуем твой пирог в этот раз. Но скандал был самым выдающимся за последние годы. – Хохотнула Анна. – Оставь это. Убираться будут Том и Андрес.
– Прости, пожалуйста, – взмолилась Нелли, давясь слезами, – прости меня, прости! Я уйду прямо сейчас, чтобы никого не обижать.
Бабушка обняла её, гладя по спине.
– Всему своё время, дочка. Она поцарапала тебя?
– Я не знаю. Не важно. – Закачала головой Нелли. – Нет, наверное.
– Переоденься. Если увидишь ранки, мы их обработаем.
Она вытерла слёзы внучки рукавом, прижала её к себе.
– Я уеду, ба! Не хочу быть здесь! Я ужасно виновата перед всеми.
– Хорошо, Нелли. Но знай: я всегда буду тебе рада.
***
Она обнаружила шесть кровавых отметин от ногтей под своими ключицами, но не стала сообщать об этом бабушке: и без того создала много шума. Нелли быстро покидала распакованные вещи в саквояж, чмокнула бабушку на прощанье, проигнорировала свою мать, которой Олаф измерял давление, и вышла наружу.
Эмилия
– Подожди! – Крикнула Вильгельмина, сбегая вниз по лестнице.
Нелли вернулась в дом, чтобы девочка не простудилась. Та впопыхах потеряла равновесие, но старшая кузина успела её поймать.
– Вот. – Она протянула свой маленький зажатый кулачок и раскрыла пальцы. – Феи просили тебе передать.
Сердце Нелли учащённо забилось: девочка возвращала ей булавку со стразами, которую она считала утерянной много лет назад.
– Спасибо тебе. Спасибо, я так рада. – Она крепко обняла кузину и, попрощавшись с ней, вышла к дяде Расмусу, который прогревал мотор.
3. Сделка с сумасшедшим
Неделя после возвращения пролетела как в тумане. Нелли подобно фуникулёру курсировала между своей мансардной квартирой на Тегельгатан 3 и нотариальной конторой на Фридрихгатан 4 . Она всеми силами старалась вытеснить из памяти неприятный инцидент, отвлечься от самобичевания из-за расправы над невоспитанным ребёнком. Другая её часть радовалась силе, способной напугать обнаглевшее существо.
3
Tegelgatan (швед.) – Кирпичная улица.
4
Friedrich Gatan (швед.) – ул. Фридриха.
Будь она истовой прихожанкой, то смогла бы оценить себя с позиции праведности-греховности или отдать свой личный самосуд на откуп священнику. Но Нелли не посещала церкви. Единственной связью с каким-либо приходом была статуя святой Биргитты, которой она иногда показывала язык.
Постепенно фрекен Гюллинг начала оттаивать. Она вновь воткнула вилку домашнего телефона в розетку и стала выходить на балкон по вечерам. До полноценных прогулок было ещё далеко, но ступенька за ступенькой она возвращалась к своему былому состоянию.
В понедельник она выпорхнула из офиса, оставив там груз тяжёлого начала недели. Целый день ушёл на перепроверку буковок и цифр в одном заковыристом договоре. Когда она преподнесла фру Ларссон свой вердикт, та полулежала на столе, вчитываясь в ещё один мудрёный документ.
– Да, да… Я посмотрю твои вычитки позже. Сходи на обед. – Предложила эффектная женщина, даже не взглянув на неё поверх оправы «кошачий глаз».
Удивлённая её внезапной человечностью, Нелли не преминула воспользоваться шансом. Она посчитала, что булавка вновь начала приносить ей удачу. Всем в конторе, за исключением самой фру Ларссон, разрешалось носить только чёрную и серую одежду и никаких украшений кроме серёжек-гвоздиков. Не избалованная ювелирной роскошью, но прикипевшая к своей броши Нелли зацепила её за ворот вязаного кардигана.