Письма в Небеса
Шрифт:
А что теперь Ваську звать? Туда котов не пускают, где сейчас хозяин. Помри Васька — всё равно с хозяином ему не бывать.
И кот вернулся в монастырь.
«Ах, — говорят матушки, — вернулся помоечный! Нашёл дорогу! Ну, живи, раз такое дело…» Вдруг одна из прихожанок ахнула: «Так это же Васька! Это наркомана-покойника кот! Вот где объявился!..»
И стали с тех пор матушки звать Ваську по имени. Сперва, правда, побаивались: как это — кота человеческим именем… Что отец настоятель скажет?.. А отец настоятель, когда узнал Васькину историю, сказал: «Да зовите вы его Васькой!.. Он заслужил. И вообще, человеческое имя — не Васька, а Василий. Никто же у Чаши не говорит: я, мол, Васька! Или, скажем, «Крещается раб Божий Васька!..» Человека так называть негоже, а кота — в самый раз. Пусть Васькой
И стал Васька на законном основании монастырским насельником. Особой дружбы с местными котами не завёл, но зато драться перестал совершенно. Научился мурлыкать. Взгляд из дикого, раздражённого стал мирным и мудрым. Хвост перестал поминутно дёргаться. Шерсть снова стала чёрная, блестящая, — только на груди осталось с десяток белых, точно седых, шерстинок.
И ещё приучился Васька ходить на монастырские службы. Монахи в храм — и Васька за ними. Сядет в сторонке, неподвижно, как статуя, и мурлычет потихоньку. Молится, что ли? Хозяина поминает? Мы этого доподлинно не знаем и гадать не хотим. Одно только скажем: успокоилось у кота сердце. Только в «братском хоре» котов-попрошаек он как не участвовал, так и не участвует…
Вот и вся история. Кот такой вправду живёт на свете, и монастырь этот в нашей епархии весьма известен… А почему мы его не называем, — так это Васька нас попросил. Говорит: «Будут сюда ездить, чтобы на меня посмотреть… А мне это надо? Здесь молиться следует, а не кошек разглядывать…»
И последнее: плохо, когда на земле за тебя молится один-единственный кот…
Письмо 4
КАК ЯПОНКИ В МОНАСТЫРЬ СОБИРАЛИСЬ
Среди прочих великих дел святого равноапостольного Николая Японского есть и такое: открытие в Токио православной школы для девочек — небольшой, на сто учениц. Святой Николай очень любил свою школу и внимательно следил за тем, как идёт учёба. А учёба шла очень хорошо: девочки со всем японским трудолюбием, со всем жаром юных душ, с любовью и старанием изучали Православие.
И всё-таки однажды в этой школе случился скандал. Несколько учениц решили бежать из дома. Дело было так.
В школе работала молодая учительница Христина Хасуике, молодая и очень строгая. Она никогда не упускала случая сделать своим воспитанницам суровое внушение, тем более что и класс ей достался очень живой и непоседливый. Школьницы принимали эти выговоры с христианским смирением, но однажды девочкам показалось, что госпожа Хасуике отнеслась к ним несправедливо. И обиделись девчонки. Так сильно обиделись, что решили наказать строгую учительницу.
И наказали они её совершенно особым образом: по-японски, по-язычески. Делается это так: в саду выбирается дерево, похожее на того человека, кого ты хочешь наказать, нужно возле этого дерева встать и произнести проклятие — и тогда проклятие с дерева перейдёт на человека. Десятилетние девчонки-заговорщицы нашли в школьном саду самую красивую цветущую сакуру (учительница была молода и красива), встали вокруг неё и хором очень сердито сказали ей: «Пусть на тебе не будет цветов этой весной!» Всё, дело сделано: теперь поубавится красоты у суровой учительницы.
Заговорщицы воображали, что никто об их проклятии не узнает, но вышло иначе. Вышло так, что их застукали девочки постарше — из следующего класса. Они не побежали жаловаться учителям, но и не промолчали: они обратились к преступницам с проповедью.
— Что же вы делаете, несмысленные! Разве вы перестали быть православными? Разве вы отказались от Святого Крещения? Мало того, что вы забыли завет Христа о прощении обидчикам, — вы ещё и в язычество впали!
Эта проповедь поразила преступниц в самое сердце! И ведь не преподаватели их пристыдили, а свои же подруги — вот что всего больнее.
Маленькие японки впали в отчаяние: теперь никогда не простится им столь тяжкое прегрешение, теперь всей жизни не хватит, чтобы отмолить свою душу… Что ж, раз грех велик, то и покаяние должно быть соответствующим:
Бежать решились тут же, не мешкая. Приготовили узелки с едой и вылезли в окно на улицу; через ворота побоялись выходить: вдруг кто-то спросит, куда они идут, — а соврать-то им нельзя, нельзя ко всем грехам прибавлять ещё и ложь!
Но когда они лезли из окна, тут-то их и заметили! Девчонки пустились бежать, но их догнали — опять-таки не учителя, а свои же товарищи по школе!..
В общем, всё обошлось благополучно. С девочками побеседовали, примирили их с учительницей, и все успокоились. Только Екатерина Хагивара — главная зачинщица и греха, и покаяния, — так расстроилась, что заболела и несколько дней не ходила в школу. От владыки Николая хотели скрыть происшествие, но он обо всём узнал… Узнал он и о том, что это был не первый случай побега. Оказывается, девочки то и дело загорались жаждой монашеской жизни и пытались удрать из дому: кто на холодный северный остров Хоккайдо, а кто и в Россию, в один из русских женских монастырей. И далеко не всегда причиной таких побегов были обиды, — нет, просто девочки мечтали о настоящей православной жизни, а где её найдёшь в языческой Японии!..
Письмо 5
СТРАНА ПСИХЕЯ
Каюсь, но нам и в голову не приходило, что южный городок, где мы собирались провести летний отдых, окажется землёй великих святынь. Мы и подумать не могли, что наш отпуск превратится в паломничество. Но вышло именно так.
…Сами абхазы называют свою страну Апсны и утверждают, что переводится это как «Страна души». Сперва я не обратил внимания на такой перевод, но потом вдруг вспомнил греческую Психею, мифическую полубогиню, чьё имя в русской традиции переводится как «Душенька». Психея — Душенька, «псюхэ» — душа, Апсны — Страна души, — а ведь когда-то эти земли были заселены древнегреческими колонистами.
Итак, Абхазия — Страна души, страна Психея, и освящена она кровью великих святых мужей: св. мч. Василиска, свт. Иоанна Златоуста и св. ап. Симона Кананита. Для каждого из них Абхазия стала и страною изгнания, и той землёй, оттолкнувшись от которой они взошли к небесам.
Маленький абхазский городок Новый Афон, возможно, самое красивое место в Абхазии, отнюдь не бедной живописными видами, — пальмово-кипарисовый город-парк, увенчанный золотыми главами чудного Ново-Афонского монастыря. Туристы из России, как и мы, грешные, приезжают сюда отдохнуть и неожиданно обнаруживают, что здесь кругом святыни. И вот загорелая толпа в майках и шортах тянется по крутой тропе в монастырь, и на входе в обитель каждый получает новую одежду: женщинам дают юбки, а мужчинам… тоже юбки, которые, впрочем, здесь называют фартуками. Эти фартуки придают мужчинам вид то ли древних греков, то ли древних египтян, и как-то сразу переносят отдыхающий народ из современности в некую неопределённую древность. Внутри монастыря ничто не напоминает о Кавказе: очень русские росписи, очень русские лики святых, да и сами святые такие наши, такие родные: Преподобный Сергий, преподобный Серафим, св. Артемий Веркольский… И молитва звучит наша, знакомая, — однако всё очень не просто: нашим людям причащаться здесь не благословляется. Положение Абхазской Православной Церкви в высшей степени неопределённое: от Грузинской она отделилась, к Русской пристать не смогла, теперь пытается испросить себе автокефальность в Константинопольском Патриархате… Но к иконам прикладываться никто не воспрещает, и туристы этим пользуются.