Письма. Часть 2
Шрифт:
Кажется, 6 дек<абря>, наверное, пятница и 1940 г.
Моя дорогая Танечка!
Умоляю Вас возможно скорее узнать насчет шерстяного ватина (NB! не шерстяной есть — всюду, и это — гадость) и полушубка.
И тотчас же позвонить мне: К-7-96-23. Дело — спешное. Если меня, случайно, не будет — скажите Муру и настойте, чтобы он все записал. Жалею, что вчера сразу не дала Вам денег — пока они есть, если шерст<яной> ватин или полушубок имеются, назначьте мне сразу место и время, чтобы я могла передать Вам деньги. Повторяю, дело — спешное, и я нынче не спала всю ночь. Танечка! Мы должны (помимо дел) увидеться раньше
М.
Р. S. Узнайте точные цены: 1 м ватина и полушубка (если есть).
Найдите время — раньше четверга! Я Вас нежно и спешно люблю.
Я недолго буду жить. Знаю.
Москва, 25-го мая 1941 г.
Милая Таня, Вы совсем пропали — и моя Сонечка [2175] тоже — и я бы очень хотела, чтобы вы обе нашлись.
Позвоните мне — лучше утром, я до 12 ч. всегда дома — К-7-96-23, и сговоримся, — только не очень откладывайте.
2175
Речь идет о рукописи «Повесть о Сонечке», которую Цветаева дала прочесть Т. Н. Кваниной
Целую Вас. Н<иколаю> Я<ковлевичу> сердечный привет. МЦ.
ТАРКОВСКОМУ А. А
<Октябрь 1940 г.>
Милый тов<арищ> Т<арковский,>
Ваша книга — прелестна. Как жаль, что Вы (то есть Кемине) не прервал стихов. Кажется н'a: У той душа поет — дыша. <Да кости — тоньше> камыша… (Я знаю, что так нельзя Вам, переводчику, но Кемине было можно — и должно). Во всяком случае, на этом нужно было кончить (хотя бы продлив четверостишие). Это восточнее — без острия, для <…> — все равноценно.
Ваш перевод — прелесть. Чт'o Вы можете — сами? Потому что за другого Вы можете — всё. Найдите (полюбите) — слова у Вас будут.
Скоро я Вас позову в гости — вечерком — послушать стихи (мои), из будущей книги. Поэтому — дайте мне Ваш адрес, чтобы приглашение не блуждало — или не лежало — как это письмо.
Я бы очень просила Вас этого моего письмеца никому не показывать, я — человек уединенный, и я пишу — Вам — зачем Вам другие? (руки и глаза) и никому не говорить, что вот, на днях, усл<ышите> мои стихи — скоро у меня будет открытый вечер, тогда — все придут. А сейчас — я вас зову по-дружески.
Всякая рукопись — беззащитна. Я вся — рукопись.
СОМОВУ Е. Н
<Март-апрель 1941 г.>
Женя родной, спасибо. Ваше письмо — первое, которое я получила за 4 месяца, и это письмо — первое, которое я пишу за 4 месяца, и может быть это Вас всё-таки — немножко — порадует, доказывая Вам — сторонне, помимо Вас — исключительность Вашей привязанности, просто ставя Вас (в несуществующем ряду) на первое место — одинокое место — единственное.
Я сейчас убита, меня сейчас нет, не знаю, буду ли я когда-нибудь — но, помимо чувства, всей справедливостью моей, не терпящей чтобы такое осталось без ответа, всем взглядом из будущего, взглядом всего будущего, устами будущих отвечаю
Спасибо Вам!
М.
КОЧЕТКОВУ А. С
10-го июня 1941 г.
Дорогой
У нас перестал действовать телефон, м. б. совсем, м. б. временно — не знаю.
Мы остаемся на прежнем месте, так как нигде новых жильцов не прописывают.
Вся надежда — на дачу.
Нынче я от 6 ч. до 8 ч. в Клубе Писателей на лекции П<ротиво> В<оздушной> Х<имической> О<бороны>, оттуда пойду домой и буду Вас ждать.
Еще я дома с утра часов до четырех, — как Вам удобнее. Очень нужно повидаться.
Очень растерянная и несчастная
МЦ.
ИМАМУТДИНОВУ Т
Уважаемый тов<арищ> Имамутдинов!
Вам пишет писательница-переводчица Марина Цветаева. Я эвакуировалась с эшелоном Литфонда в гор<од> Елабугу на Каме. У меня к Вам есть письмо от и. о. директора Гослитиздата Чагина, [2176] в котором он просит принять деятельное участие в моем устройстве и использовать меня в качестве переводчика. Я не надеюсь на устройство в Елабуге, потому что кроме моей литературной профессии у меня нет никакой. У меня за той же подписью есть письмо от Гослитиздата в Татиздат с той же просьбой.
2176
Чагин Петр Иванович — литературный деятель, издательский работник.
На днях я приеду в Казань и передам Вам вышеуказанное письмо. [2177]
Очень и очень прошу Вас и через Вас Союз писателей сделать все возможное для моего устройства и работы в Казани.
Со мной едет мой 16-летний сын. Надеюсь, что смогу быть очень полезной, как поэтическая переводчица.
Марина Цветаева.
СОВЕТУ ЛИТФОНДА
В Совет Литфонда.
Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда.
М. Цветаева
26-го августа 1941 г.
Заявление о приеме на работу написано в Чистополе, куда Цветаева из Елабуги ездила в надежде устроиться с жильем и работой.
2177
Поездка в Казань не состоялась
ЭФРОНУ Г. С. [2178]
<31-го августа 1941 г.>
Мурлыга! Прости меня но дальше было бы хуже. Я тяжело больна, это уже не я. Люблю тебя безумно. Пойми что я больше не могла жить. Передай папе и Але — если увидишь — что любила их до последней минуты и объясни, что попала в тупик.
<ПИСАТЕЛЯМ><31-го августа 1941 г.>
Дорогие товарищи!
Не оставьте Мура. Умоляю того из вас, кто может, отвезти его в Чистополь к Н. Н. Асееву. Пароходы — страшные, умоляю не отправлять его одного. Помогите ему и с багажом — сложить и довезти в Чистополь. Надеюсь на распродажу моих вещей.
2178
Эфрон Георгий Сергеевич — сын М. И. Цветаевой