Письма

Ван Гог Винсент

АНТВЕРПЕН

НОЯБРЬ 1885-ФЕВРАЛЬ 1886

28 ноября 1885 г. Винсент прибывает в Антверпен и впервые по-настоящему знакомится с художественной жизнью большого города. Он подолгу пропадает в музеях, записывается студентом антверпенской Академии художеств, а вечерами посещает уроки рисования с обнаженной модели в частной школе около Большого рынка и в ателье на улице Рейндерс. Но Винсент очень скоро убеждается, что не может продвинуться вперед, оставаясь студентом Академии. 28 февраля 1886 г. он покидает Антверпен и едет в Париж, к Тео.

За три месяца пребывания в Антверпене Винсент создает 12 картин (среди них два автопортрета,

которые положили начало огромной серии собственных изображений художника) и 40 рисунков (преимущественно штудии обнаженной модели и пейзажи).

437 Суббота, вечером

Хочу поделиться с тобой некоторыми впечатлениями от Антверпена. Сегодня утром под проливным дождем я проделал основательнейшую прогулку с целью получить свои вещи в таможне. Пакгаузы и склады на набережных великолепны.

Я уже несколько раз исходил доки и набережные во всех направлениях. После песков, пустошей и тихой деревни, где меня долгое время окружали мир и покой, контраст особенно разителен. Непостижимая путаница! Одним из любимых словечек Гонкура было: "Вечная японщина". Так вот, эти доки великолепная японщина, фантастическая, своеобразная, неслыханная; по крайней мере мне так кажется.

Мне хотелось бы как-нибудь побродить с тобой здесь, чтобы выяснить, одинаково ли мы смотрим на вещи. Тут можно делать все - виды города, фигуры различного характера, корабли, воду, небо тончайшего серого цвета и, главное, японщину. Я хочу сказать, что фигуры здесь постоянно в действии, что видишь их в самом причудливом окружении; тут все фантастично и каждую минуту возникают интересные контрасты.

Вот пример.

Белая лошадь в грязи на фоне старых закопченных складов, в закоулке, где свалены кипы товаров, прикрытые брезентом. Совсем просто, но какой эффект белого и черного!

Вот другой. Из окна элегантного английского бара видишь страшнейшую грязь и корабль, с которого гиганты-грузчики или экзотические матросы выгружают такие соблазнительные товары, как, например, кожи и буйволовы рога; у окна, глядя на это или на что-то другое, стоит очень изящная, очень белокурая девушка англичанка. Интерьер выдержан в одном тоне с фигурой, а светом служит серебристое небо, простертое над всей этой грязью и буйволовыми рогами, - опять-таки серия довольно резких контрастов.

Или вот фламандские матросы с неправдоподобно здоровыми лицами и широкими плечами, крепкие, коренастые, настоящие антверпенцы; они стоят, едят ракушки, пьют пиво, вокруг шум и суета, и вдруг новый контраст: хрупкая фигурка в черном, с крохотными прижатыми к телу ручками, бесшумно скользящая вдоль серых стен. В рамке иссиня-черных волос - овальное личико. Какое оно - коричневое, оранжево-коричневое? Не знаю. На мгновение она поднимает ресницы, и ты ловишь беглый косой взгляд иссиня-черных глаз. Это китайская девушка, загадочная, тихая, как мышка, маленькая и неприметная, как клоп. Что за контраст с группой фламандцев, поедающих ракушки!

А вот еще один - ты идешь узенькой улочкой между невероятно высокими домами, складами и сараями.

Ниже, вдоль улицы, расположены публичные дома для матросов всех национальностей, где можно встретить соответствующие мужские и женские типы. Там же лавки, где продается съестное и одежда для моряков, - яркие, живописные и переполненные народом.

Улица эта длинная, на ней каждую минуту видишь что-нибудь характерное, а по временам, когда народу особенно много,

толпа ведет себя разнузданней, чем где бы то ни было. Например, ты идешь себе, спокойно поглядывая по сторонам, как вдруг поднимается невероятный гам. Среди бела дня девки выбрасывают из борделя на улицу матроса, за которым гонятся разъяренный парень и целый хвост проституток. Матрос явно трусит - я, по крайней мере, видел, как он перелез через груду мешков и скрылся в окне склада.

А если ты сыт всей этой сумятицей, тогда пройди мимо причалов, где швартуются гарвичские и гаврские пароходы, выберись из города - и перед тобой откроется бесконечный простор безлюдных, ровных, наполовину затопленных водою, беспредельно тоскливых, серых лугов, качающиеся сухие камыши, тина, река с одинокой маленькой черной лодкой, вода - серая на переднем плане, небо, туманное, холодное, серое и тихое, как пустыня...

Иногда встречаешь пышущую здоровьем девушку, которая кажется тебе честной, простой, веселой, а затем опять видишь такое хитрое и фальшивое лицо, что пугаешься его, как гиены. Не говорю уж о лицах, изрытых оспой, цвета вареных креветок, с бледно-серыми глазами, без бровей и с редкими, прилизанными волосиками цвета настоящей свиной щетины или немножко желтее шведские или датские типы. Здесь было бы недурно поработать, но как и где? Ведь тут мгновенно можешь попасть в переделку.

Тем не менее я исходил порядочное число улиц и улочек без всяких приключений, а порою даже сидел и весьма оживленно болтал с разными девицами, которые, видимо, принимали меня за моряка.

Очень возможно, что я сумею раздобыть хорошие модели, если займусь писанием портретов...

У меня вполне сносное помещение для работы, особенно теперь, когда я развесил по стенам множество маленьких японских гравюр, которые весьма меня забавляют. Ты ведь знаешь эти маленькие женские фигурки в садиках или на берегу, всадников, цветы, узловатые терновые веточки.

Я рад, что уехал из дому, и надеюсь, что зимой не стану сидеть сложа руки.

438 [Декабрь]

На прошлой неделе я написал еще три этюда: первый - задворки старых домов, которые видны из моего окна, два другие - виды парка. Один из них я выставил у торговца картинами. Двум другим торговцам я отдал на комиссию то, что привез с собой из деревни. У четвертого я смогу выставить вид набережной, как только погода позволит мне написать ее; у этого торговца уже есть один вид мола, рядом с которым он не прочь выставить еще один. От этого же торговца я получил адрес магазина, где, по его словам, меня хорошо примут...

Вся эта беготня, поиски нужных людей и, как всегда, охота за моделями отняли у меня много времени. Добывать модели особенно трудно, но я находил их в других местах, найду и здесь. На завтра я уговорился с великолепным стариком, но придет ли он? Сегодня получил заказанные краски, которые мне выслали из Эйндховена, и уплатил за них больше пятидесяти франков.

Тяжело, страшно тяжело работать, когда ничего не продаешь и платишь за краски из того, чего, как тщательно ни рассчитывай деньги, буквально еле-еле хватает на еду, питье и жилье. А тут еще нужны модели! Ну, да что поделаешь! А все-таки шансы у меня есть, и даже немалые, потому что сейчас здесь работает сравнительно немного художников. По-моему, их можно за это винить только наполовину (наполовину они все-таки виноваты), так как погода иногда бывает чересчур суровой.