Письмо французской королевы
Шрифт:
Улыбнулась Фей, ожидая увидеть на лице Чжу отражение своей улыбки, но тот смотрел растерянно:
– Что скажут люди! Нигде не встретишь такой роскоши. Подумают, что я убил кого-то и ограбил, а затем накупил всякого добра. Молю, верни мне мои бедные одежды и убогие стены, иначе больные побоятся прийти ко мне за помощью!
Брови Серебряной Фей стали подобны двум туго натянутым черным лукам.
– Скажи, возлюбленный мой, зачем хочешь ты уподобиться ничтожнейшим, вместо того чтобы возвысить их и сделать подобными себе?
– Как совершить это? Я способен только лечить…
– Отчего же так тусклы лица у людей? Равно тусклы – у больных и здоровых.
– Как бы ни старался я, люди умирают в свой срок.
– О нет! Жизнь можно сделать бесконечной! Я покажу тебе линшоу – дерево долголетия. Оно растет на равнине Дугуан, там, где находится центр земли и неба, и похоже на бамбук, но листья его и трава, что стелется вокруг, зелены зимой и летом. Цветет линшоу дивно, благоухает сладостно!
– Продлив жизнь людям, мы продлим их мучения на земле. Смерть милостиво прекращает их беды и страдания.
– О мой милый, мысли твои не ладят одна с другой! Зачем же длишь ты людские мучения с помощью целебных трав?
– Жалость к несчастным влечет меня по такому пути.
– Жалость? Не лучше ли назвать это жестокостью?
– Подумай, что говоришь ты, Серебряная Фей?! Несчастные благословляют меня!
– О Чжу, не ищи в моих словах обидного смысла. Послушай. Трава ланду, что растет на горе Дакуй и тоже дарует долголетие, пригодна и для исцеления болезней желудка. Невежда может лишь спазмы и колики снять с ее помощью, а человек сведущий приготовит такое снадобье, которое излечит от минутной хвори, но и в то же время продлит жизнь человеку… Исцели судьбу – исцелишь и болезнь, так учили меня души, что ведают судьбою. Я встречала их в созвездии Байдоу, в Северном ковше [21] . Если человек будет счастлив, хвори его минуют куда скорей, чем от снадобий. Много лет не выпускала я тебя из своих объятий, но разве покрыли морщины твой лик? Побелели волосы? Позволь мне, пока ты будешь врачевать язвы своих пациентов, украсить их жизнь!
21
Байдоу – созвездие Большой Медведицы.
– Как же ты сделаешь это? – недоверчиво спросил Чжу.
Серебряная Дева отодвинула циновку от входа, и Чжу разглядел, что все селение как бы подернуто мглою. Только силуэт Фей сиял на ее фоне.
– Жизнь людей затуманена Нелюбовью. Я рассею сумрак светом Любви.
– Хватит ли у тебя сил?
– Если собрать волю воедино, уподобишься богам, говорят мудрецы. А теперь расскажи, что заботит и терзает людей в твоем селении.
– Здесь ничто не изменилось за годы! Все тот же голод. И опять женщины истомлены тяжким трудом до того, что утрачивают силы рожать детей. Пусты их дома, и сердца их пусты. Не звенит здесь и смех влюбленных: мало у нас в селении девушек. Чуть подрастет у кого-то красивая дочь, ее забирают в прислужницы или наложницы к богатеям. Угрюмы юноши наши – нет у них подруг. Те немногие девушки, что остаются, не радуют мужчин… Да и знаешь ли ты, Серебряная Фей, до чего тяжела судьба бедняка? С утра до ночи занят он только лишь мыслями о непосильном труде – когда отдаться заботам сердечным? Изнуренный бедностью теряет умение любить, а значит, теряет и счастье.
– О Чжу! – воскликнула его небесная возлюбленная. – Смотри! Смотри же!
Взметнулся белый шелк ее рукавов – словно метель осенила землю.
Вздох сорвался с уст Фей легким ветерком. Смех росою осыпался. Заблестели глаза, будто луна и солнце разом, а волосы распустились, опутали все вокруг сияющей пряжей. И не узнал Чжу родного селения!
Где ветхие хижины? Дворцы на их месте воздвиглись. Не скудные клочки земли, многолетним трудом отнятые у гор и камней, а тучные поля зеленеют вокруг, словно блаженство
– Что это, Фей?! Что? – вне себя от восторга спрашивал Чжу.
– Смотри, смотри… – пела в ответ его возлюбленная.
Она ли это парит вдали – и рассыпается разноцветными облаками заката? Вот излилась теплым дождем; вот, обернувшись серебристо-белым драконом Байчи, обвила темно-синее небо вязью иероглифов – непонятных, но прекрасных своей загадочностью… Но все это были только игры, только шалости и забавы. Никто не знал, и Чжу тоже, что же замыслила Серебряная Фей. Никто не ведал, что за нее пламя заката и головокружение цветов опьянят сердца…
Наши дни, Франция
Тут же, неподалеку от торжища, оказались раскинуты прилавки и палатки с едой. Подавали картошку фри и французские охотничьи колбаски с виноградной горчицей – все это обожали и Детуры, и примкнувшая к ним Алёна.
Откуда вообще возник миф, будто французы не едят хлеба? Свои длинные багеты они поглощают в огромном количестве! Что и подтверждалось в импровизированной ярмарочной едальне. Причем багеты местных артизанов [22] не чета парижским, которые, конечно, кажутся вкусными, но лишь до той поры, пока не отведаешь багета из деревенской пекарни!
22
Artisan – ремесленник, кустарь (франц.).
Все вокруг запивали острейшие колбаски, как ни странно, пивом. Видимо, бургундцам уже несколько приелось их лучшее в мире вино, вот они и перешли на сей презираемый и Алёной, и ее друзьями напиток. По-русски это называется так: захотелось барыньке вонючей говядинки…
Пришлось пить пепси, но удовольствие от еды было несколько испорчено.
– Сейчас бы вина… – грустно произнес Морис. – Того замечательного, из бочки…
– Так в чем же дело? – воодушевилась Алёна. – Надо вернуться к бочке и растворить перец, соль и жиры.
– А также углеводы, – поддакнула Марина, налегая на картошку.
– А домой как поедем? – сердито спросил Морис. – Я же за рулем. Лучше не искушай! А вам, медам, можно.
– Нет, в знак солидарности и я буду страдать, – засмеялась Марина. – Приедем в Мулян – и немедленно в подвал за шабли! Еще и вкусней покажется.
Алёна кивнула, а про себя решила, что страдать, даже в знак солидарности, не будет, а все же улучит минутку – и втихаря сбегает к бочке, глотнет вина, на сей раз не белого, а розового, и, если понравится, возьмет бутылочку с собой, домой, в Нижний Горький – место ее постоянного проживания в России.
Улучать ей ничего не пришлось. Когда наевшаяся компания, ведя в поводу велосипеды, дошла до пресловутой бочки, Марина вспомнила, что забыла купить кастрюльку для приготовления фондю, которую приметила у какой-то торговки.
– Идите, идите, – коварно предложила Алёна. – Велосипеды вот здесь поставьте, около стеночки, а я посижу и посторожу.
Лишь только Детуры, большие и малые, скрылись за поворотом, она подошла к мадемуазель Моро и попросила большой бокал розового вина.
– Paternel! [23] – закричала мадемуазель. – Принеси бутылку розового, у меня кончилось!
23
Папаша (франц.).