Письмо из Италии (сборник)
Шрифт:
– Ну что, сегодня ты уже не хочешь уходить?
– Нет, – ответил Владимир Филиппович, – очень уж здорово она играет. – Он посмотрел в программку, – Елена Федосеева. Ба, она даже не заслуженная. Представляешь! А в прошлый раз главная героиня была народной.
Два дня назад они были в очень известном театре. Артисты играли из рук вон плохо и вскоре после начала спектакля Монастырский стал шептать Илье на весь зал:
– Пошли отсюда, я не могу на это смотреть. Мало того, что они сами ущербные, так ещё и поставили
– Подожди, может они разыграются, – возразил Илья.
– Для того чтобы узнать вкус вина не обязательно выпивать целую бочку.
– Я не такой хороший дегустатор как ты.
– Ну, посмотри хоть на эту старую калошу, – Владимир Филиппович ткнул пальцем в артистку, игравшую легкомысленную француженку, – она ведь думает, что ещё молода и красива, а сама, наверно, вместо зеркала каждый день смотрит на фотографию тридцатилетней давности.
– Замолчи.
– Я считаю, что оставаться глупо.
– Сделай хоть одну глупость в своей жизни.
– Я уже пошёл с тобой на эту самодеятельность. Они хуже любителей, каждый из них в отдельности играет плохо, а все вместе – очень плохо.
Илья не стал возражать. Он прекрасно знал характер друга и, понимая, что остановить его невозможно, пересел на другой ряд.
Сегодня у профессора опять блестели глаза и Илья приготовился к очередной его лекции.
– До чего же всё-таки у артистов трагическая судьба, – начал Монастырский, – у них один шанс из тысячи. Им нужен понимающий режиссёр, доброжелательные коллеги, хорошая критика и всё это пока они молоды. Возьми хоть Елену Федосееву. Ведь она уже не девочка, а ничего толком не добилась. Не удивлюсь, если её талант переплавится в злость и горечь.
– Ну а чем, скажи, лучше архитектору, здания которого не строят?
– Тем, что проект уже есть и его могут воплотить в камне в любой момент.
– А писатель, которого не печатают, что он? счастлив? У него судьба завидная?
– Хорошая книга пробьётся к читателю. Рукописи не горят.
– А художник, картины которого не выставляют?
– Он может показать их друзьям, а теперь через интернет и всему миру.
– Почему же артисту хуже всех?
– Несыгранную роль в архив не спрячешь, на бумаге не напечатаешь и в музее не выставишь и если момент прошёл, то это безвозвратно. В тридцать лет играть Джульетту уже поздно, но самое главное – артист не может существовать вне страны своего языка, для него эмиграция – это профессиональная смерть.
– Опять эта тема, – подумал Илья и чтобы избежать неприятного разговора, сказал, – пока главная героиня не умерла, я подарю ей цветы.
– Где ты их возьмёшь? Это же театр, а не рынок. Купи ей лучше шоколадку.
– Эх ты, остряк-недоучка. Актриса – это не элементарная частица, для неё признание таланта гораздо важнее насыщения утробы. Я спрошу у билетёрши, она должна знать, где
Илья скрылся в толпе, а перед самым началом второго действия вошёл в зал, держа перед собой три ярко-красные розы.
Актёры, уже «взявшие» публику, играли с подъёмом, а жена врача, продолжавшая отчаянные попытки выдать свою дочь замуж, была просто неотразима. Илья пожалел, что не купил ей большой букет, тогда эта пожилая женщина ещё долго бы вспоминала его подарок. После окончания спектакля он первый подошёл к сцене и вручил ей цветы.
– Что ты ей сказал? – спросил Владимир Филиппович, когда они стояли в очереди за пальто.
– Ничего.
– Чудак ты на букву «М».
Илья подумал, что родственник прав и подошёл к билетёрше.
– Ну что, купили цветы? – спросила она.
– Да, но я хотел бы поговорить с Еленой Федосеевой.
– Пошли, – сказала билетёрша и повела его по каким-то коридорам. В служебном гардеробе она попросила подождать и тотчас же исчезла, а через несколько минут из артистической уборной вышла красивая молодая женщина, которая держала в руках его розы. Илья удивлённо глядел на неё, не в состоянии поверить, что она так естественно играла пожилую провинциалку. Артистка наслаждалась произведённым эффектом.
– Лена, вы потрясающе играли и мне очень жаль, что я не видел вас раньше, – сказал он наконец.
– Вы можете посмотреть позже.
– Нет, я завтра уезжаю в Америку.
– Жалко, – сказала артистка и в глазах её появилось уже нечто большее, чем обычная радость при виде восхищённого зрителя.
– Если вы сегодня свободны, мы могли бы провести вечер вместе.
– Я должна позвонить сестре, у неё мой сын и я не знаю, когда она его привезёт.
– Звоните, а я пока скажу другу, чтобы он меня не ждал.
– Тяжело вам было сегодня? – спросил Илья, когда они заказали обед в итальянском ресторане.
– Да, очень, ведь замену сделали в последний момент и я с трудом уговорила сестру посидеть с сыном. Мне даже некогда было повторить роль, а нам пришлось ещё преодолевать сопротивление зала. Люди-то шли на другую пьесу и были настроены очень агрессивно. Этот спектакль дался нам кровью.
– Охотно верю, один только мой родственник может отбить энтузиазм у кого угодно.
– Вот видите.
– Да и я к названию отнёсся весьма скептически.
– Заморские гости все такие.
– Ну, не все, – возразил Илья, – конечно, вы считаете, что Америка страна жёлтого дьявола, что люди там думают только о том, как бы побольше заработать, а потом пошиковать в дешёвом ресторане или пустить пыль в глаза хорошенькой артистке. Наверно, такие тоже есть, но я рядовой инженер, то есть по сравнению с новыми русскими голь перекатная. Я даже не хочу строить из себя миллионера.