Письмо из Италии (сборник)
Шрифт:
Дома они часто говорили о переезде в Нью-Йорк, но дело так и кончалось одними разговорами. Только сейчас, оставшись один, Илья начал задумываться об этом серьёзно.
Приехав к Максиму, он положил чемодан посреди комнаты, раскрыл его и принялся разбирать вещи. В гостиной сразу стало тесно и, проходя по ней, он то и дело за что-нибудь цеплялся. Он ухитрился опрокинуть журнальный столик, споткнуться о диван и уронить торшер. Каким-то чудом ему всё же удалось ничего не разбить, но после очередного падения он сел у камина и задумался. Его дом был раза в три больше квартиры сына и там ему не надо было протискиваться бочком между стеной и стулом. Здесь же всех друзей не соберёшь и приличную вечеринку не устроишь, а переезд в Нью-Йорк был бы равносилен новой эмиграции. Пришлось бы искать работу, покупать жильё и возобновлять знакомство
В институте Саша был его самым близким другом, а на одной из вечеринок они даже заключили своеобразный союз. Тогда хорошо приняв на грудь, Илья стал жаловаться, что уже давно хочет переспать с негритянкой. Саша, слегка покачиваясь, выслушал его и, сочувственно икнув, сказал, что тоже имеет тайную мечту – трахнуть карлицу и было бы неплохо, если бы они объединили свои усилия. Их соученик, который случайно оказался рядом и ещё был в состоянии водить пером по бумаге, составил договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, наподобие тех, которые Советский Союз заключал со слаборазвитыми странами. Молодые люди тут же поставили свои подписи и Илья бережно спрятал документ в карман пиджака. Всё это было давно, в другой жизни и Сашу, вероятно, уже не интересовало.
После разговора с ним Илья стал сомневаться, что, переехав в Нью-Йорк, сумеет возобновить встречи с остальными друзьями. Возможно, их пути слишком далеко разошлись.
Утром Максим принимал душ и сразу же убегал на работу: его фирма предоставляла всем служащим бесплатное двухразовое питание. Молодому человеку это было на руку, но Илья за весь день не успевал даже перекинуться с ним парой слов. Встречались они вечером. Максим водил его в театры, на выставки и в кафе, пытаясь соблазнить развлечениями большого города. Илья был благодарен ему, однако оставался в минорном настроении. При желании и в Миннеаполисе можно было интересно провести время. Там было достаточно своих театров, но кроме них приезжали с гастролями Бродвейские шоу и артисты из России. Правда, в последнее время Илья предпочитал встречи с друзьями. Это хоть в какой-то степени скрашивало его одиночество.
Накануне вечером Максим был занят, а Илья после неудачной попытки попасть на модное шоу оказался в литературном кафе, но вечер закончился совсем не так, как он бы хотел и у него до сих пор был неприятный осадок. Плохое настроение усиливалось тем, что на улице было пасмурно и моросил мелкий, противный дождь. Выходить никуда не хотелось и чтобы хоть как-нибудь убить время, он затеял уборку. Он и дома делал это, когда хотел разогнать тоску. Закончив наводить порядок, он посмотрел в окно. Дождь продолжал идти. Илья вдруг подумал, что сидеть в четырёх стенах он может и в Миннеаполисе и под влиянием момента позвонил в авиакомпанию. На вечерний рейс ещё были свободные места, а для переоформления билета требовалось ответить всего на несколько вопросов. Без всякой паузы ему эти вопросы стали задавать, а выяснив всё, что требовалось, оператор назвал номер рейса и время вылета. Илья хотел сказать, что он ещё ничего не решил, но оператор уже повесил трубку. Илья подумал и снова набрал номер. Линия была занята. Он сделал ещё несколько неудачных попыток и, решив, что это Судьба, позвонил сыну.
– Куда ты так торопишься? – спросил
– Я уже достаточно погостил, пора и честь знать.
– Мне надо с тобой поговорить.
– Говори.
– Понимаешь, папаша, – тщательно выговаривая слова начал Максим, – тебе нужна женщина. – Он сделал паузу. Видно было, что фразу он заготовил заранее, но давалась она ему с большим трудом. – Конечно, ты привык к маме и такую, как она ты не встретишь, но жизнь продолжается. В общем, я от твоего имени поместил объявление на сайте знакомств, так что ты загляни туда и проверь свой e-mail, я уверен, что кто-нибудь уже откликнулся.
Тон сына показался Илье странным, но он не придал этому значения.
Дома Илья бросил чемодан посреди комнаты и подумал, что в ней осталось ещё достаточно места для бега трусцой. Затем он посмотрел в окно. Было уже темно, бегать по улице в такое время не хотелось, а за неделю жизни в Нью-Йорке организм истосковался по физической нагрузке. Придётся ехать в клуб. Плохо, конечно, что он так редко бывает на воздухе, но с другой стороны оно и хорошо, что ему так плохо: нет времени для грустных мыслей. В клубе, по крайней мере, он будет среди людей. По дороге туда он подумал, что членством в клубе он обязан своей покойной жене.
А началось всё, когда они только приехали в Америку.
Изобилие их поразило. Они постоянно боялись, что оно скоро кончится и торопились им насладиться. Надя впервые в жизни стала проводить много времени на кухне, а Илья – искренно хвалить её кулинарные произведения. Вскоре, однако, эта радость у Нади сменилась беспокойством. Произошло это, когда она собиралась в театр и, подбирая наряд, с большим трудом натягивала на себя платья, привезённые из Москвы. Стремление к изяществу было её пунктиком, а решительная борьба с полнотой – обычным состоянием. На сей раз жертвой этой борьбы стал и Илья. После перевода всей семьи на строгую диету, он постоянно испытывал голод и когда сотрудники приносили на работу сладости, ел без удержу. Да и дома он часто подворовывал продукты из холодильника. Надя видела, что войну с лишним весом её муж проигрывает и стала убеждать его делать зарядку. Он отказывался, как только мог, тогда на день рождения она подарила ему спортивную одежду и книгу «Бег трусцой».
Илья обречённо взял подарок. Он знал, что если его жена что-нибудь задумала, то возражать ей бесполезно и вскоре он вынужден был трусить по три раза в неделю. Физическая нагрузка не вызывала у него мышечной радости, как утверждал академик Павлов. Она у него вообще никакой радости не вызывала и когда выпал снег, Илья торжественно объявил, что его первый спортивный сезон в Миннесоте окончен.
– Нет, – возразила Надя, – мы его продолжим в фитнес-клубе. Я буду ходить с тобой, но сегодня мне нужно кое-что сделать, так что езжай один.
В клубе менеджер показал Илье бассейн, джакузи, сухую и мокрую парилки и объяснил, как пользоваться спортивными снарядами. Он сказал, что при желании за дополнительную плату можно заказать индивидуального тренера, три раза в неделю без всякой платы проводятся занятия по аэробике, а работает клуб с пяти утра до 11 вечера.
– Это, конечно, не то, что раньше, когда мы были открыты 24 часа в сутки 7 дней в неделю, – закончил свою экскурсию менеджер и на его физиономии ясно читалось сожаление о том времени, когда он мог хорошо выспаться за время ночного дежурства. Илья усмехнулся, поблагодарил его и пошёл в раздевалку. В зале он попробовал несколько различных снарядов, побегал трусцой и, решив, что для первого раза достаточно, направился в сауну.
На верхней полке сидела приятная, несколько полноватая негритянка. Увидев его, она подвинулась и он невольно опустился рядом.
– Вы не будете возражать, если я увеличу температуру? – спросила она.
Илья не был уверен, что понял её правильно и вместо ответа улыбнулся. Женщина, приняв его улыбку за приглашение к разговору, очень подробно рассказала, как она застряла в пробке и три мили ехала полтора часа. Илья внутренне завял. Он и раньше видел, что в Миннеаполисе люди жили как в большой деревне. Они здоровались друг с другом на улице и запросто начинали разговор с первым встречным. Конечно, если бы он знал язык, то с удовольствием пофлиртовал бы с этой женщиной, но в стране он жил недолго и для того чтобы понять негритянский акцент ему требовались невероятные усилия, а напрягаться не хотелось. Он лишь молча кивал и улыбался. Закончив рассказ, женщина сказала: