Письмо Потомкам
Шрифт:
Он часто приходил в мою палату по ночам, открывал двери и…
Я коснулась его без отвращения, размазала алую кровь по лицу в попытке умыть его.
– Я устал. Мы все устали… Дни нас съедают, а ты съесть не можешь. Ты прощаешь нас, наконец? – Сбивчиво и протяжно ныл он, припадая к моим рукам сквозь прутья клетки. – Прости…
Я погладила его по седым волосам:
– Сегодня вы все покинете этот мир. Я вас прощаю. Наконец-то прощаю. Каждого.
Призраки завыли и забились в истерике. Но их крики
В дальнем углу среди них сидел Верн. Тот самый Верн, который когда-то нашел и тащательно вырастил вирус. Тот самый Верн, который так мечтал победить смерть и сравняться в душах людей с Богом.
Или нет, тот самый Верн, которому свыше помогли найти и вирус, и идеальный организм для него.
Меня.
…все мы – пешки на доске Мироздания.
Я обошла клетку, присела около Верна и погладила его по волосам. Все равно, он тот самый человек, который когда-то забрал у меня все… По своей воле, так просто, даже играючи. И мою семью, и самое главное – моего нерожденного ребенка.
Он встрепенулся и открыл глаза:
– Все эти годы я жил в сновидениях. И мне даже начало казаться, что ты все-таки вернулась домой.
– Это действительно так, Верн. Ты подарил мне новый дом, это Шим'Таа. Ты тоже вписан в историю нового мира… И теперь я вернулась. Вы можете тоже.
– Спасибо, – прошептал еле слышно он.
Пятьсот лет эти заложники моей совести ждали этого момента, сгорая день за днем. Искали смерти, а она всё не шла. Заблудилась.
Но теперь пора…
Я посмотрела уже в сторону Марко и, подбежав, обняла его крепко, как могла.
– Не передумал ещё? – Хриплым от слёз голосом пробормотала я в его расшитые одежды.
Он лишь покачал головой в ответ:
– Я соскучился по жене, а она слишком долго ждала меня… Засиделся я на этом свете. И притом, это право каждого! Не забывай. Я рад, что эти три месяца был рядом с тобой, узнал, что с тобой всё хорошо.
– Ты прав, но я буду скучать по тебе, мой друг. Что ж, до свидания?
– Прощай. Мы оба знаем, что смерть всего лишь начало нового путешествия. – Улыбнулся Марко и отошёл в сторону. На его глазах блестели слезы.
Мой друг, моя опора. Этих трех месяцев недостаточно для той, кто триста лет не мог увидеть тебя, поговорить с тобой. И все эти годы ты молча и безропотно заботился о моих детях, моем мире, хранил его. Я закрыла глаза, чтобы не видеть ничего, не видеть твоего лица, потому что не сдержусь и не отпущу тебя иначе. Ты – последнее, что связывало меня с прошлым. Ты видел начало времен, как и Аларин. И теперь я останусь совсем одна, пусть и с новой семьей…
Поджала виновато губы и сделала первый шаг на Пьедестал, сбросив газовые ткани.
– Я, дочь твоя, призываю и повелеваю. – Слова лились потоком, каждый раз новые. Это было не заклинание, это было мне вместо точки отсчёта. – Влейся в меня сила, данная
Остальные слова разбросал по воздуху поднявшийся ветер…
В глазах Марко отражалось, как тело мое приподняли прохладные потоки на метра три вверх, волосы зазмеились на ветру, а письмена на теле упорядочились и стали заливать тьмой оставшуюся белизну. Когда я стала угольно – чёрной, Марко улыбнулся даже не мне, а кому-то в глубине собственного сознания, и осел на плиты перед Пьедесталом, словно уснув.
Он ушел от меня, как уходили многие. Безболезненно и печально. Глаза его застыли навсегда.
Я зажмурилась сильнее, почувствовав его последнее дыхание, взмахнула рукой и сквозь закрытые глаза ощутила, как мою кожу щекочет чужая кровь. Это призраки в клетке тёплой плотью повисли на прутьях, раскидались белыми пятнами на бархате.
С блаженными улыбками на лицах. Кто-то, умирая, счастливо прошептал:
– Свободен…
И их кровь алыми ручьями из лопнувшей плоти устремилась ко мне, вгрызаясь в тело крыльями. Ажурные их лепестки распахнулись во всю мощь, питая вирус, а потом мир внутри меня взорвался.
С огромных мониторов по всей Империи смотрело на всех нечто. Человеческое тело скрылось под сетчатыми, как у стрекозы, крыльями, превращаясь в черный сгусток. Затем он налился ещё раз кровью и лопнул на узорной плите, распустившись чёрным цветком. Человеческого тела больше не было.
Вверх от его лепестков поднялись тонкие стебли и, наконец, растаяли в воздухе…
Множество людей не смотрели теперь на мониторы, каждый из них упал на землю и начал читать молитву. И стар, и млад – каждый ждал.
Что они чувствуют, когда я прохожу мимо каждого? Я проникаю сквозь стены, сквозь слои вероятностей и пространств, к каждому подхожу и становлюсь им. Я читаю их судьбы как одно-единственное слово.
Все люди мира – всего лишь единственное слово, разное и вбирающее всю суть его. Вот и вся человеческая судьба.
Матьсындочьмужсвятнечистмонстрпалачжертва
гневбольхаоспечальстраданиеневинность
отпустиотпустиотпустияневиновенотпусти
Отпусти меня…
Бесконечный список слов, в котором кружу я в неведомом танце. Черными змеями оплетаю душу и проникаю вглубь. Улыбаясь или плача от отвращения.
Посреди площадей, посреди лесов и деревень, на пустырях и в помойных ямах – везде, люди в смиренном ожидании. Зачем бежать? От себя разве убежишь? Кто-то так и остается сидеть, а кто-то встает и направляется вдаль. Пустыми глазами смотрит на окружающих и идет прочь. На окраинах, подальше от людских глазах собираю я их, по горсточке, но теперь уже с грустью. А не с ненавистью.