Питбуль

МакXарди Саймон

Стэн действительно разозлился. Я слышу, как он скрипит зубами, и его лицо становится еще темнее. Он бросает взгляд на женщину рядом с ним, привлекательную брюнетку с огромными "пакетами молока", чтобы увидеть, смотрит ли она на него. Она улыбается, крепко сжимая ошейник афганской борзой. Она явно обеспокоена тем, что я могу разорвать ее любимицу на куски.

– Он добрый?
– спросила она.

Стэн рассмеялся.

– Да, мой здоровяк - тюфяк.

– Я, блядь, не тюфяк. Я - крепкий орешек, - рычу я.

Черт,

Стэн всегда портит мне репутацию. Тем не менее, это успокаивает женщину, и она позволяет суке подойти вперед, чтобы поприветствовать меня.

– Бардо любит плохих парней, - говорит женщина.

Бардо виляет хвостом и распространяет аромат своей "киски" по всей комнате. Пахнет хорошо. Мне нужно получше принюхаться. Мы кружим друг друга э-э, а потом я ныряю прямо в нее, прижимаюсь носом к ее половым губам и вдыхаю. В то же время, я поднимаю свой хвост, чтобы она могла видеть, насколько мощное мое барахло.

– Твою мать, - вою я.

Эта сучка отлично пахнет. Я щелкаю языком по ее клитору, и она дрожит от удовольствия. Бардо теребит мои яйца и смотрит, как они гипнотически раскачиваются. Интересно, почему Стэн не делает то же самое со своей сучкой? Люди действительно трахаются. Лови момент, говорю.

– Мне так жаль, - сказал Стэн, дергая меня назад, когда я лижу дырочку Бардо.

Я сажусь, кипя от злости и с сильным стояком. Стэн даже не дает мне еe лизнуть. Бардо тоже возбуждена. Пьянящий запах ее мокрой "киски" наполняет воздух. Чертовы люди, они не уважают животную похоть.

– Брюс, - позвал ветеринар.

Он уже был рядом со мной, пожилой мужчина с фекальным дыханием и метеоризмом^[4]. Мы со Стэном следуем за ним в операционную. Стэн с ворчанием поднимает меня на стол.

– Тебе нужно почаще ходить в спортзал, - ворчу я.

Ветеринар ощупывает меня. Он сжимает мой живот, дышит мне в ухо и проводит пальцами по моим деснам, грёбаный извращенец. Стэн заключил с ним какое-то дурацкое соглашение, чтобы позволить ему приставать ко мне. Они обмениваются деньгами после каждого визита. Мне это не нравится, но разве у меня есть выбор? Деньги от их сделки идут на то, чтобы кормить меня.

– Я померяю ему температуру, а вы крепко держите его голову.

Мой сфинктер непроизвольно сжимается, а глаза расширяются от ужаса. Я знаю, что такое "температура" - это кодовое слово. Я должен смириться и принять свою участь.

– Все в порядке, мальчик. Ты даже не почувствуешь, - говорит Стэн.

– Сейчас-сейчас, я только смазку возьму, - говорит ветеринар.

Стэн хихикает, чертов придурок. Это не его собираются изнасиловать в задницу. Ветеринар трется своим маленьким твердым членом о мою задницу, дразня ее:

– Мамочка, - хнычу я.

Он толкает его внутрь меня, хотя я сделал свой анус таким же непроницаемым, как Форт-Нокс.

– Вот так, - говорит он, оставляя

свой член-карандаш внутри меня.

Мне немного жаль, что у него такой маленький пенис. Я пытаюсь повернуть голову, чтобы взглянуть на него, но Стэн крепко держит меня за шею. Ветеринар вырывается всего через несколько секунд, потому что я такой тугой и отличный любовник.

– Ты чёртов псих, блядь, - рычу я.

Он обхватывает мои яйца. Они наполняют его руки.

– Значит, вы хотите избавиться от этих малышей?
– спрашивает он.

– Что ты, блядь, такое несёшь, придурок?
– рычу я.

– Ага, надеюсь это хоть немного успокоит его, - смеется Стэн.

– Какого хрена! Я думал, что их чинят, а не отрезают. Ни хрена себе!
– реву я.

– Сестра, - зовет ветеринар.

– Полегче, Брюсер, успокойся, большой мальчик. Это к лучшему, - говорит Стэн, поглаживая меня.

– Разве отрезание моих яиц может быть к лучшему?

Я тяну за поводок, отчаянно пытаясь вырваться.

– Сестра, - настойчивее зовет ветеринар.

Медсестра входит в палату. Это женщина средних лет со светлыми волосами, черными корнями и брюшком.

– Да, что вы хотели?

– Эти психи хотят отрезать мои яйца, - говорю я ей.

Она лезет в карман и достает лакомство из печени, моя любимая закуска, кстати. Я забываю о том, что мне собираются отрезать яйца, и виляю хвостом. Она протягивает руку, и я осторожно беру лакомый кусочек из ее раскрытой ладони.

– Ну-ну, все не так уж плохо, правда?

– Пожалуйста, не позволяй им отрезать мне яички, - умоляю я и облизываю ее лицо.

– А теперь пойдем на задний двор, и мы подготовим тебя к тому, чтобы тебе отрезали эти большие, старые, мерзкие яйца, - говорит она.

Черт! Предательская сука тоже в этом замешана. Эти люди всерьез хотят заполучить мое барахло. Я рычу и хватаю ее за лицо. Она дергает головой и открывает рот, чтобы закричать. Я тычусь мордой в ее разинутый рот, и наши языки сплетаются, как любовники. Мои челюсти сжимаются. Ее зубы раскалываются на осколки, а челюсть ломается. Я мотаю головой из стороны в сторону и вырываю ей нижнюю челюсть. Кровь хлещет по аквамариновому халату и брызжет на пол. Из зияющей дыры доносится булькающий крик.

Стэн вопит хуже бабы и оттаскивает меня от злой медсестры. Ветеринар бормочет поток ругательств и распахивает дверцу стеклянного шкафа. Его пальцы шарят вокруг, пытаясь открыть маленькую коробочку. Зловоние наполняет комнату. Медсестра согнулась пополам, ее тошнит, и она хватается за разорванное лицо. Коричневое дерьмо течет по ее ногам и смешивается с кровью на полу. Я так же чувствую запах пиздятины. "Киска" той афганской сучки жаждет моего члена. У меня стоит, как камень. И я ни за что не пропущу перепихон с такой шикарной сучкой. Ничто не может удержать меня от этой "киски".