Питер да Москва – кровная вражда
Шрифт:
Быстро спустившись вниз, Тетерин направился к бежевой «девятке», одиноко стоящей на служебной парковке. Толпящиеся у ограды рабочие, заметив его, примолкли и даже слегка отодвинулись, освобождая начальнику проход. Он легко отомкнул дверцу и грузно опустился в кресло. Потом вставил ключ в замок зажигания.
Петр Васильевич не мог знать, что в этот самый миг гвоздевой ударник мгновенно отреагировал и с силой врезался в металлическую пластину, которая замкнула электрический контур. Ток мгновенно распространился по цепи, воспламенив тротил. Раздался мощный взрыв – точно лопнул
Стоявшие неподалеку рабочие с ужасом взирали на тлеющий каркас, не в состоянии выдавить из себя даже сердобольного вздоха. Гробовую тишину разодрал женский визг. А потом послышался другой голос – мужской, явно начальственный, он веско распорядился:
– Ну-ка, быстро милицию вызывай! Чья же это машина? Мать твою!.. Петра Васильевича?.. Вот не повезло бедняге, за что же его так?
Под ногами громко захрустело битое стекло. Все пришло в движение. К зданию стал сбегаться народ, но приближаться к обгоревшей машине никто не посмел. Минут через пять вдалеке заголосила милицейская сирена.
Перешагнув порог роскошной квартиры, Рита не стала делать удивленных глаз. Ее взгляд скользнул по дорогим безделушкам, которыми были забита комната. Уверенной походкой хозяйки дома она подошла к окну.
– Отсюда очень красивый вид на Гостиный Двор!
Слова прозвучали буднично, как если бы она говорила о том, что сегодня опять дождь. Филат ожидал услышать все что угодно, но только не это. Рита ни словом не обмолвилась о китайских вазах, каждая из которых стоила тысячу долларов, она осталась равнодушной к голландскому сервизу, а вот разлапистое здание торговых рядов, известное по картинкам любому школьнику, почему-то привлекло ее внимание.
Филат подошел сзади и по-хозяйски обхватил ее за талию. Взгляд Риты блуждал где-то между деревьев сквера. Его ладони поднялись выше, крепкими пальцами он ощущал ее упругое молодое тело. Рита не отозвалась на его призыв, все так же сосредоточенно глядя в окно. Пальцы Филата впились в ее крепкие груди.
– Больно же, – почти равнодушным голосом отозвалась Рита. – Женщину никогда не трогал, что ли, – понежней бы…
– Таких, как ты, не доводилось, – откровенно признался Филат и решительно стянул с нее блузку.
– Только не у окна, – попыталась воспротивиться Рита и мягко отстранила его руки.
– А я хочу у окна… вот здесь… сейчас! – просипел Филат, вновь грубовато облапав девушку.
Рита насмешливо прищурилась, но убрать его руки не посмела.
– Если честно, я не привыкла к такому обращению. Не надо забывать: я не девка с Невского. Кто обещал без глупостей?
Филат усмехнулся с довольным видом:
– А разве это глупости, Рита? Это
Откликнувшись на яростный натиск Филата, она вздохнула глубоко и пододвинулась к нему вплотную. Филат бережно подсадил Риту на подоконник. Поток света упал на ее красивое лицо, и он заметил совсем махонькую морщинку на самой переносице. Запустив ладонь под коротенькую юбку и нащупав тоненькую упругую резиночку, Филат потянул трусики вниз. Рита свела ноги вместе, и он, без особого усилия, освободил ее от нейлоновых оков. Слова были не нужны: всё что бы он ни говорил, выглядело бы банальным, лишним. Теперь она была вся в его власти. Рита широко распахнула ресницы, и в огромных глазах он прочитал желание. Медленно он задрал юбку до пупка.
Филату почудилось, что он никогда ранее не ощущал такого желания – определенно, эта женщина могла свести с ума даже такого кобеля, как он. У нее были печальные глаза монахини, только что замолившей давний грех усиленным постом, и откровенные руки бесстыдной блудницы – это нечто!
Она умело и быстро вытянула ремень, и брюки комом упали к его ногам. Обхватив Риту за бедра, Филат вошел в нее сильно и глубоко и, словно в благодарность за свою решимость, услышал сладостный выдох. Рита закрыла глаза, обвила длинными руками его шею и, запрокинув голову, зашептала:
– Еще… Еще…
Филат склонился и поцеловал Риту под самый подбородок, вырвав из ее горла новый вздох радости.
– Как хорошо! – шептали ее губы.
Сумеречный свет из окна освещал раскрасневшееся лицо Риты, которое казалось ему сейчас чем-то похожим на светлые лики мадонн на картинах из музея. Видно, художники, творившие после эпохи мрачного Средневековья, понимали толк не только в красках, но и в плотских утехах. Рита прижималась к нему все крепче, а когда и этого оказалось недостаточно, обвила ногами его спину и, уже не стесняясь нахлынувших чувств, горячо шептала:
– Давай, не жалей меня! Еще! Еще!.. Сильнее, черт тебя возьми, давай же!
Порой Филату казалось, что еще мгновение – и женщина потеряет сознание, но уже в следующую секунду ее объятия становились еще крепче. Они превратились в единое целое, бьющееся в конвульсиях сладострастия.
Рома Филатов мерно раскачивался, входил в нее, а Рита, мягко подаваясь вперед в такт его ударам, выгибалась, точно гибкий трамплин под ногами прыгуна в воду. Филат зажмурился, и разыгравшееся воображение нарисовало ему картину, от которой он достиг высшей фазы наслаждения. Из его груди вырвался сладостный стон.
Некоторое время Роман стоял между ног Риты, ощущая на своей шее ее дыхание. За окном город жил своей жизнью: раздавались рокотания двигателей, истеричные вопли клаксонов. Жизнь продолжалась.
– Господи, я едва не умерла…
– От чего же?
– От счастья, – с блаженной улыбкой произнесла Рита. – Мне было хорошо. Как никогда!
– Рад за тебя. – Польщенный Филат невольно улыбнулся.
Он и сам ощущал нечто подобное, но никогда бы не отважился признаться в этом, тем более женщине, которую так легко уговорил…