Питер да Москва – кровная вражда
Шрифт:
– Красный, не хотел бы отрывать тебя от важных дел, но, видно, придется.
– Что случилось?
– На меня крупно наехали. Взорвали мой «Опель», но это еще полбеды. Они вычислили мой мобильный номер и вроде мою квартиру у Гостиного Двора!
– Как ты узнал?
От прежней беспечности Красного не осталось и следа. Создавалось впечатление, что питерский пахан ловким движением руки смахнул с колен поднадоевшую наложницу и всерьез занялся надлежащими делами.
– Мне только что позвонили на сотовый и назначили встречу через полчаса на
– Не дури! Тебя просто шлепнут где-нибудь по дороге. Лучше возвращайся к себе на квартиру. Я подскочу – там и переговорим.
Филат насторожился:
– Ты знаешь адрес?
– А то! Разве это такая большая тайна для хозяина города? Хочу тебе сказать, что я даже видел твою сожительницу. Классная девка!
Глава 25
Куда милиция смотрит?
Возвращение неспроста считается дурной приметой – удачи не будет! Даже плюнув через плечо, воротившиеся спотыкаются на ровном месте, а уж если совсем не повезет – и вовсе ломают шеи. Но Филат все же надеялся, что ему посчастливится.
Во дворе дымилась груда горелого железа. По тротуару, опираясь на суковатую палку, ковыляла древняя старушенция. Сердито осмотрев покореженный железный скелет, она качнула головой и сварливо произнесла:
– Безобразие! Куды ж это милиция смотрит?!
Милиция подъехала в тот самый момент, когда Филат шагнул в подъезд. Бросив взгляд через плечо, он успел заметить, как молоденький лейтенант подошел к почерневшему остову и принялся усиленно изучать его днище. Филат быстро закрыл за собой дверь и стал подниматься по лестнице.
Массивная металлическая дверь, обитая коричневым кожзаменителем, была нетронутой. Его рука невольно потянулась к поясу, и пальцы ткнулись в кожаную кобуру с верным «вальтером».
Он машинально взглянул на крошечный «глазок» в двери. Вернее, это был не «глазок», а миниатюрный объектив камеры наружного слежения. Людей, которые появлялись перед этой дверью, Филат мог наблюдать по черно-белому монитору, установленному в коридоре. Но сейчас, судя по темному «глазку», монитор был отключен. Он забыл его врубить перед уходом. Или не забыл, а просто не пожелал раскрывать одну из своих тайн Рите? Почему? Неужели он все-таки ей не до конца доверял?
На Рите не было лица. Глаза заплаканные.
– Что случилось? – рявкнул Филат, захлопнув дверь и сунув пистолет в кобуру.
У нее дрожали губы.
– Тебе кто-то звонил. Минут пятнадцать назад. Не представился. Попросил Романа Ивановича.
– Мужской голос, спокойный, уверенный. Немного шепелявит? – встрепенулся Филат.
– Да… Ты его знаешь?
– Он больше ничего не сказал?
– Нет, спросил, где тебя можно найти…
– А ты?
Рита бросилась ему на грудь, обвила руками шею и разрыдалась.
– Ну что я могла сказать? Я боюсь, Рома!
Он похлопал ее по спине, прижал к себе и поцеловал в лоб.
– Не бойся. Я с тобой.
И тут в дверь позвонили.
– Это они, – вскричала Рита.
– Спокойно! –
Он мгновенно извлек «вальтер» из кобуры и ощутил, как к нему возвращается обычная уверенность. Включив монитор камеры наружного слежения, он увидел, что у порога, задрав голову, стоит Леша Красный и смотрит в объектив, а рядом топчутся двое его парней. Филат вдруг подумал о том, что за все время пребывания в Питере он ни разу не слышал их голосов. Атланты умело играли роль свиты при могущественном короле – именно такими и должны быть оруженосцы: молчаливые, как камни, огромные, как горы, и решительные, как цепные псы; и, пошевели Леша Красный пальцем, они разорвут в клочья любого.
Воткнув револьвер в кобуру, Филат открыл дверь.
– Жив? – выдохнул с озабоченным видом Красный и, перешагнув порог, потряс Филата за плечо, как бы удостоверяясь, что он цел и невредим.
Рита даже не подозревала, что перед ней стоит хозяин Санкт-Петербурга, чье влияние было куда весомее, чем у мэра. Филата кольнула игла ревности, когда Рита дольше, чем следовало бы, задержала свой взгляд на красивом лице смотрящего. Безусловно, женский инстинкт подсказывал, что это сильный самец, способный не только крепко утешить, но и щедро одарить. На лице Красного возникло и тут же исчезло похотливое выражение.
– Красивая у тебя подруга, – со знанием дела изрек Красный, стрельнув глазами чуть повыше Ритиных колен, по впадине под юбкой, в то место, где сходились ее полные ляжки. Потом неохотно, словно опечаленный тем, что приходится отрываться от столь занятного зрелища, глянул на помрачневшего Филата. – Перед подъездом твоя колымага тлеет?
– Моя…
– Если здесь замешана питерская шпана, то об этом я буду знать уже через четверть часа. Хозяин на Невском проспекте Витя Кронштадтский, он всех отмороженных держит на особом учете.
– Не напрягайся, Красный, никакая это не шпана. Это те самые, кто против нас играет. Сработали профессионально, наверняка бывшие спецназовцы. Я уверен, что менты ничего не найдут.
– Опера из уголовки вовсю шастают вокруг пожарища. Оцепили площадочку, – прокомментировал Красный.
– Ты бы поторопил их, – криво усмехнувшись, заметил Филат, – чтобы поскорее нашли чего. А то придется тебя просить возглавить следствие. Уж больно все это мне не нравится, Леха. В твоем городе меня что-то не слишком гостеприимно встречают…
– Но-но, фильтруй базар! – отрезал Красный, оглянувшись на стоящих у него за плечами амбалов. Те остались невозмутимыми.
– Где Данила с Глебом?
– Я их отправил по делу, – коротко ответил Филат.
Красный удивленно поднял правую бровь.
– Ну-ну…. Однако здорово ее разворотило. Грамм четыреста… Суровая шутка. Тебя по-серьезному предупредили: дескать, пора тебе складывать чемоданы и возвращаться в Москву.
Красный прошел на середину комнаты и по-хозяйски, разметав ноги в стороны, устроился на низеньком диване.