Питер Мариц — юный бур из Трансвааля
Шрифт:
Проснулся он от стука отваливаемых камней. Свет проникал через открывавшийся вход, чьи-то черные руки проворно мелькали и хватались за громадные глыбы, доносились звуки незнакомой речи. Вскоре отверстие было очищено, и в пещеру проник рослый зулус, обнаженный, с повязкой на бедрах и с причудливой прической на курчавой голове. Он подал знак пленнику следовать за ним. Перед входом в пещеру его ждало еще четверо зулусов. Поговорив между собой, они вытянулись цепью, с пленником посередине, и стали взбираться вверх по боковому скату оврага. В том месте, где они ранее свернули с лесной дороги на тропинку, Питер Мариц увидел новую группу черных, которые тотчас присоединились к провожатым и, окружив его кольцом, принялись о чем-то оживленно совещаться. Он мог уловить смысл лишь немногих отдельных слов, среди которых всего чаще
Совещание черных продолжалось недолго. Питеру Марицу дали кусок полусырого мяса антилопы, которое он проглотил с жадностью, так как давно, еще с вечера, испытывал сильный голод. Затем отряд в двенадцать зулусов, из которых у десяти были в руках ассагаи, а у двух, сверх того, за спиною ружья, повел его по дороге в глубину леса. Юноша понял, что казнь его отсрочена; надолго ли, он не знал. Рук ему больше уже не связывали.
Шесть дней продолжалось путешествие Питера Марица с отрядом зулусов. Многое пришлось ему за это время перевидать, и все это по большей части было для него интересно и ново, и если бы не неизвестность, в которой он находился, да еще неотвязная мысль о роковом конце, который ждал его, юноша был бы, в общем, доволен. Обращались зулусы с ним хорошо, кормили тем же, что ели сами, — обыкновенно дичью, за которой они охотились тут же в пути. Однажды Питеру Марицу посчастливилось увидеть носорога — его вспугнул говор людей, и вдруг гигант поднялся из травы, сонно озираясь на непрошенных гостей. Зулусы попробовали преследовать его, метнули ассагаи, несколько раз выстрелили вдогонку, но ни пули, ни острия ассагаев не могли пробить эту чудовищную кожу, и носорог преспокойно ушел в лес, ломая по пути деревья. Только его и видели!
По мере движения вперед все чаще и чаще встречались развалины бывших здесь некогда крупных поселений. Остатки сгоревших жилищ, их значительные размеры, правильно устроенные каменные ограды, затейливая резьба на уцелевших от пламени деревянных частях — всё это указывало, что жившие здесь племена находились на сравнительно высоком уровне культуры. О том же свидетельствовали остатки заброшенных плантаций, огородов. Земля здесь была необыкновенно плодородная, тучная — жирный чернозем, орошение обильное. Жилища имели круглую форму, с конусообразными крышами, кое-где еще уцелевшими. Всё это теперь было заброшено и имело крайне запустелый вид. Только следы человеческого трудолюбия да обильно рассыпанные повсюду черепа и кости былых обитателей говорили о том, что здесь жили люди, место которых заняли теперь хищные звери да ядовитые змеи, извивавшиеся среди руин.
Заинтересованный виденным, Питер Мариц, пользуясь тем, что старший в отряде понимал немного по-голландски, и пустив в ход маленький запас знакомых ему зулусских слов, узнал, что здесь некогда обитало многочисленное племя бакони, сплошь истребленное в нескончаемой войне с зулусами. И снова пришли ему на память речи его спутника Октава... "Туземцы ослабят, истребят друг друга и приготовят легкую добычу англичанам", — думал он.
Бичом населения, жившего в этих местах, были львы и другие хищники. Питеру Марицу довелось по пути познакомиться с чрезвычайно оригинальным способом предохранения от набегов зверей. В узкой долине, расположенной между двумя лесистыми горами, росло колоссальное раскидистое дерево из породы фиговых. Приглядевшись к его кроне, Питер Мариц заметил мелькающие среди листвы конусообразные крыши туземных хижин и черные физиономии их обитателей. Оказалось, что на ветвях дерева уместилось около двадцати хижин с довольно многочисленным населением. С разрешения старшего провожатого юноша взобрался на дерево и проник в одну из хижин. Обстановка ее была крайне убога: на пол была брошена подстилка из сухой травы, лежало копье да стоял горшок с деревянной ложкой, полный сушеной саранчи. У двери хижины сидела женщина и кормила грудью ребенка. Другие дети ее сидели с отцом на ближних ветках. Туземцы оказались очень гостеприимными и любопытными. Отовсюду стали сползаться к хижине черные обитатели этих воздушных жилищ, по большей части женщины и дети. Они с изумлением глядели на гостя и угощали его сушеной саранчой.
Чем дальше подвигался отряд с пленником, тем гуще становилось население. На речных
На седьмой день пути вдали показалась обширная долина, в которой расположено было Улунди — резиденция вождя зулусов Сетевайо. Множество кружков, похожих издали на венки, темнело по склонам холмов и на лугах, окаймлявших Улунди. Предводитель отряда объяснил Питеру Марицу, что это краали воинов, составляющих гарнизон столицы. Первый круг — Улам-бангвем, следующий — Квикази, далее — Ундабакамби, а четвертый и есть Улунди, в котором живет великий вождь.
Питера Марица повели прямо в Улунди. Хижины столицы ничем не отличались от обычных туземных хижин, круглых, с конусообразными крышами. Расположены были хижины тоже по кругу, с обширной площадью внутри его. Еще издали на этой площади заметно было какое-то движение, сверкание, блеск. Навстречу отряду высыпали толпы туземцев. Особняком выделялась группа рослых зулусов, по-видимому военачальников и сановников, с необыкновенной прической: у одних жирно смазанные волосы возвышались в виде двух рогов, с которых свисала на лоб пластинка из слоновой кости, у других вся прическа была в мелких завитках. Перья украшали голову тех и других. На плечи накинуты великолепные обезьяньи шкуры, на бедрах — повязки с белыми бычачьими хвостами спереди. На руках все носили золотые браслеты.
У входа на площадь выстроились по обе стороны шпалерами по пятьсот вооруженных воинов. Они держали перед собой гигантские красные, разукрашенные узорами остроконечные щиты. У каждого воина было по нескольку легких ассагаев, по тяжелому копью и по короткой палице "кирри". Красные перья украшали их головы, и по всему телу висели бахромой бычачьи хвосты. Все это были рослые, как на подбор, мускулистые, точно из стали отлитые люди, стоявшие в строю неподвижно, как изваяния. Их выразительные глаза горели любопытством.
Миновав шеренги воинов, отряд с пленником вступил на площадь, и Питер Мариц был поражен представшим перед ним зрелищем: вся она была заполнена вооруженными воинами, разделенными, по-видимому, на правильные полки, которые отличались окраской щитов и цветом головных перьев у воинов. Были тут и голубые, и красные, и белые, и черные, и желтые, и в разноцветных полосах. А всего воинов находилось здесь не менее десяти тысяч. Раздалась команда, и среди полного безмолвия тысяча воинов в шеренгах у входа на площадь быстро перестроилась и замкнула ее позади отряда с пленником. Как только Питер Мариц занял указанное ему место в центре площади, отовсюду разом грянула боевая песня. Прикрываясь щитами, воины изо всей силы ревели, в то же время отбивая ногами такт, так что в целом получился какой-то бесконечный раскат грома. Внезапно гул оборвался, шеренга воинов, стоявших против пленника, разомкнулась, и в проходе появилась фигура вождя Сетевайо.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Вождь зулусов Сетевайо. Роковая минута
Вождь торжественно выступал в сопровождении целой толпы приближенных. Это был человек громадного роста, плечистый и тучный, с огромной головой и широким лицом, с небольшой бородой и с необыкновенно крупными, мускулистыми руками, ногами и шеей. Одежду его составляла львиная шкура, стянутая на бедрах так, что все его мощные мускулы выступали как на статуе. Оружия при нем не было, а в руках он держал длинную, из слоновой кости палицу, унизанную золотыми кольцами. Три страусовых пера и золотая стрела украшали его курчавые волосы. Вокруг шеи лежало в несколько рядов ожерелье из крупного жемчуга, такое же ожерелье спускалось на грудь, в ушах красовались жемчужные серьги, а на левой руке — два золотых браслета.
Подойдя вплотную к пленнику, он остановился и вперил в него испытующий, подозрительный, тяжелый взгляд. Питер Мариц глядел прямо в эти грозные и повелительные глаза. Внезапно им овладело тягостное смущение, не ускользнувшее от внимания вождя: глаза Сетевайо загорелись недобрым торжеством... Юноша потупился, но тотчас же овладел собой, тряхнул золотыми кудрями и, вскинув гордо голову, уже без смущения стал глядеть на вождя.
— Говори, кто ты! — раздался властный голос Сетевайо.