Питер Обыкновенный, или Младших братьев не выбирают
Шрифт:
В комнату ворвался папа. В пижаме.
— Что тут творится? — шёпотом крикнул он.
Я показал на Фаджа, а он на меня. Папа подхватил брата и, унося его, сказал:
— Спи, Питер. Ещё только шесть.
Я проспал ещё час, пока меня не разбудил ужасный шум. Фадж затеял игру с новым паровозом. Проснулись все в доме, включая супругов Ярби. Но на сей раз винить им было некого. Это они подарили Фаджу паровоз.
Завтрак прошёл очень тихо. Говорить особо не хотелось. Мистер Ярби выпил два стакана «Джуси-О». Потом известил папу, что они с женой уже собрали чемодан.
Папа сказал, что понимает их. Что квартира маловата для шестерых. Мама же промолчала.
Когда мистер Ярби отправился в комнату Фаджа за чемоданом, оттуда раздался громовой рёв: «ХЭТЧЕР!»
Папа ринулся на зов. Мама и миссис Ярби рванули следом. Я за ними. Вот что предстало нашим взорам: Фадж сидит на чемодане. Он наклеил на него штук сто зелёных «премиальных» марок, которые маме дают в супермаркете.
— Смотли, — велел Фадж. — Смотли! Класиво! — И засмеялся. Никто не подхватил его смех, никто. Тогда он лизнул последнюю зелёную марку и приклеил в самом центре крышки. — Всё, готово! — Фадж победно поднял руки.
У мамы ушло полчаса, чтобы отодрать с чемодана «премиальные» марки и отскрести клей.
На следующей неделе папа как-то пришёл с работы, сграбастал все пакеты с «Джуси-О» и вынес на помойку. Маме было жаль, что папа потерял такой важный заказ.
Но папа сказал:
— Да ладно, не переживай. Не очень-то хорошо этот сок продаётся. Похоже, никому не нравится смесь апельсинов, грейпфрутов, ананасов, груш и бананов.
— Знаешь, пап, — говорю, — вообще-то я пил его только из вежливости. На самом деле я его терпеть не могу!
— Знаешь, Питер, что самое смешное? Я тоже!
Глава третья
Собачка
Никто напрямую не озвучивал, что причиной разрыва контракта с «Джуси-О» был Фадж. Но у меня такая мысль проскакивала. Папа сказал, что рад избавиться от мистера Ярби. Теперь он может больше времени уделить другим своим клиентам — например, компании «Тодл-байк», которая производит детские велосипеды в виде машинок. Мой папа отвечает сейчас за их новый рекламный ролик на телевидении.
Я подумал — может, он меня задействует в съёмках, раз я умею стоять на голове? Но он сказал, что не планировал показывать людей, стоящих на голове.
Это меня бабушка научила такому трюку, когда я у неё ночевал. Могу простоять три минуты. Я сразу же продемонстрировал своё умение маме, папе и Фаджу. Их впечатлило. Особенно Фаджа. Он тоже захотел научиться. Я поставил его на голову и попытался поднять ему ноги вверх, но он всё время складывался.
С моим новым умением совпало ещё одно событие: Фадж перестал есть. Это произошло внезапно. Вчера он нормально
— Не буду!
Она не обращала внимания два дня. На третий, когда он снова отказался от еды, огорчилась.
— Ты должен есть, Фадж. Ты же хочешь вырасти большим и сильным, правда?
— Не хочу! — сказал Фадж.
Вечером мама пожаловалась папе. И папа принялся откалывать всякие фортели, пока мама стояла над Фаджем и пыталась впихнуть в него хоть ложку. Но всё впустую. Даже жонглирование апельсинами не сработало.
В конце концов маме пришла в голову блестящая идея: я должен делать стойку на голове, пока она кормит Фаджа. Меня не слишком обрадовала перспектива стоять на голове в кухне. Пол там твердейший. Но мама упрашивала:
— Фаджу необходимо поесть. Помоги нам, пожалуйста, Питер.
Я встал на голову. Увидев меня вверх тормашками, Фадж захлопал в ладоши и засмеялся. А чтобы смеяться, открыл рот. Вот тут-то мама и набила в него печёной картошки.
Но на следующее утро я решительно воспротивился.
— Нет! — заявил я. — Не буду стоять на голове в кухне. И нигде не буду. А то в школу опоздаю.
— А брат что же, пусть умирает от истощения?
— Да! — сказал я.
— Питер! Что ты такое говоришь!
— Ну… он поест, когда проголодается. Оставь его в покое!
Возвращаюсь днём из школы, смотрю — мой братец сидит на полу в кухне и играет с коробками хлопьев, изюма и кураги. Мама упрашивает его поесть.
— Нет, нет, нет! — кричит Фадж. Что он устроил на полу — глядеть страшно. Всё раскидано вперемешку.
— Прошу тебя, встань на голову, Питер, — взмолилась мама. — Только так его можно накормить.
— Нет! — говорю твёрдо. — Не буду. И не проси. — Пошёл к себе и хлопнул дверью.
Я играл с Плюхом до ужина. Надо мной почему-то никто так не трясётся. Если я объявлю голодовку, никто, скорее всего, даже не заметит!
Вечером за ужином Фадж спрятался под стол.
— Я собачка, — сказал он. — Гав! Гав! Гав!
Довольно трудно сосредоточиться на еде, когда под столом тебя дёргают за штаны, пыхтят и елозят. Я ждал, что папа что-нибудь скажет. Но он не сказал.
Наконец мама подпрыгнула.
— Знаю! — сказала она. — Если Фадж — собачка, он хочет есть на полу! Верно?
Если спросите меня, так Фадж ничего такого не имел в виду. Но идея ему пришлась по душе. Он лаял и кивал. И мама положила в тарелку еды и поставила под стол. Да ещё потрепала его по макушке, как настоящую собаку.
Тут папа всё же высказался:
— По-моему, это слишком, а?
Мама не ответила.
Фадж немного полакал из тарелки.
Мама осталась довольна.
Через неделю такой кормёжки под столом у меня появилось ощущение, что в нашей семье и впрямь завёлся пёс. Вот бы, подумалось мне, обменять Фаджа на настоящего кокер-спаниеля! Жизнь бы сразу наладилась. Я бы его выгуливал, кормил, играл с ним. Ночью разрешил бы даже спать у меня на кровати, в ногах. Но всё это, конечно, пустые мечты. Брат мой никуда не денется, он тут навсегда. И с этим ничего не поделаешь.